Всё есть. Даже Греция

Бывшая петрозаводчанка Татьяна Рагозина живет в городе Хайфа. Уехала туда 15 лет назад вместе с мужем, фотографом Алексеем Хаскиным. Пережила очень тяжелое время лечения Алексея от саркомы. После его ухода в 2008 году осталась в стране. Сейчас у нее снова есть семья, муж, 5-летняя дочка Диан, которую помогает воспитывать старший сын Даниил.

— Сейчас в твоей семье говорят на русском, арабском и иврите. Какой из языков можно считать официальным в доме?

— В Израиле три языка в семье — это норма. Когда мы собираемся все вместе, то говорим на иврите. Когда я хочу обратиться к детям, то говорю на русском, а сын отвечает на иврите. И часто еще вставляются английские слова, потому что в иврите много англицизмов.

— Нет разделения: русский, например, используется для эмоций, а иврит — для обсуждения политики?

— Политику, кстати, обсуждаем на иврите, поскольку соображающая часть семьи ивритоговорящая. А ругаемся исключительно на русском и арабском. В иврите нет как таковых ругательств, все ивритские ругательства — арабские. Тут я могу рассказать небольшой эпизод из истории Израиля. Здесь есть национальный герой, очень повлиявший на судьбу Израиля, — Иосиф Трумпельдор. Кстати, его родная сестра жила в Петрозаводске и умерла здесь. Так вот, Иосиф Трумпельдор известен фразой, которую произнес перед смертью от ран: «Как хорошо умереть за родину!». На иврите. Но все прекрасно знают, что говорил он на иврите очень плохо, его родной язык был русским. Так вот, поговаривают, что на самом деле он громко и смачно матюгнулся по-русски. Исторически сложилось так, что современный Израиль в большой степени построен русскими товарищами, поэтому, как ругаться по-русски, знают все.

— Твоя 5-летняя дочка Диан — билингва?

— Дочка будет трилингвой, когда пойдет в школу, потому что школа нагружает ивритом.

— Ты сама быстро выучила иврит. Язык не сложный или жизнь заставила?

— Как только человек начинает говорить на языке страны свободно или относительно свободно, ровно 80% проблем исчезают. А я еще пошла учиться, а обучение происходит на иврите. Честно говоря, иврит очень легкий язык. Нужно просто не бояться говорить, пусть с ошибками. Многие даже боятся читать на иврите, потому что это нужно делать справа налево. Но дело в том, что язык настолько логичный и простой, что читать на иврите гораздо легче, чем на русском.

— Легко ли шутить на иврите?

— В тот момент, когда ты принимаешь язык, шутки появляются сами собой. В Израиле очень любят юмористические передачи и сериалы. Сейчас, например, замечательный идет сериал, уже третий сезон, называется «80-е годы». Для того чтобы прочувствовать, что такое Израиль, этот сериал «само то», как говорят в этой стране.

В Израиле много юмора и много жестикуляций. Много крика. Много рук. Туристам иногда немножко страшно становится. Однажды в наш автобус практически въехал автомобиль. И водитель машины — в Иерусалиме это происходило — он буквально выскочил, потребовал, чтобы водитель наш вышел, стал орать, махать руками. Мои туристы сжались: «Таня, что будет?». Я им говорю: «Подождите. Пройдет 5 минут, они поцелуются. Я вам клянусь». Через 5 минут они обнялись, поцеловались и разъехались.

— Кем ты работаешь?

— Семь лет я работаю гидом. Если перевести на русский, то я «указыватель дороги» или «учитель по дорогам». Все эти определения идут из Торы. Семь лет я работаю гидом по Святой земле, работаю с самыми разными людьми: с паломниками, с православными паломниками, просто с туристами, с местными пенсионерами — они очень любят путешествовать. С новыми репатриантами. Езжу абсолютно по всей стране.

— Пригодился диплом иняза?

— Быть гидом в Израиле, зная только один язык, не так хорошо — мало работы. Бывает такое, что нужно работать сразу на двух-трех языках. Иногда приходится одновременно вести экскурсию на русском и немецком и еще попутно переводить.

— Ты уже привыкла жить в Израиле?

— Я привыкла, очень люблю Израиль. Маленькая страна, но, как в Греции, у нас всё есть. И даже Греция у нас есть тоже. У меня совершенно нет ностальгии, но я знаю людей, которые очень ностальгируют. Их дети, которые там родились, слушают русскую попсу, русскую музыку. Вот что удивительно.

— Кем ты работала, когда только приехала?

— Когда я приехала, то сразу попала в журналистскую среду. Я работала на общественном телевидении, мы делали передачу, которую уже закрыли. Передача рассказывала о буднях репатриантов в Хайфе. Сейчас русскоязычные журналисты менее востребованы — выросло другое поколение, которое говорит на иврите. Русскоговорящих сегодня в Израиле чуть-чуть меньше, чем 20%. Хайфа — самый русский город.

— Сталкиваешься с определением «гой»?

— Гои — это не еврейский народ, они не соблюдают всех еврейских традиций. Они могут работать в шаббат. Ортодоксальные евреи в это время элементарно даже свет включить не могут или вызвать лифт. Кто их будет обслуживать? Человек, которого так и называют — гой шель шабат. В Израиле это, как правило, либо русскоязычные, которые не соблюдают традиций, либо арабы. Однажды у нас была экскурсия на роботизированную ферму, которую содержат ортодоксальные евреи. Робот обслуживает коров, понятно, каждый день. Но робот может сломаться. И туристы спрашивают эту милую женщину: «А что вы делаете, когда в субботу ломается робот?» Она говорит: «На этот случай у нас есть гой шель шабат».

— Это обидное название?

— Как относиться к этому. Бывает, что тебе могут сказать с обидной коннотацией. В принципе ничего обидного в самом слове нет, но важен контекст речи.

— Как меняется жизнь города в шаббат?

— В этом смысле в Хайфе очень удобно жить, потому что в городе установлен статус-кво между религиозными и атеистами. Хайфа — практически единственный город в стране, где в шаббат ходит общественный транспорт, открыты русские и арабские магазины.

— Что поразило твоих детей в Петрозаводске?

— Младшую пока ничего не поразило, она чувствует себя абсолютно в своей тарелке. Сын очень хотел увидеть снег. Мы уехали, когда Дане было всего 10 месяцев. У нас, конечно, тоже есть снег на севере Израиля, на горе Хеврон, но он по консистенции не такой. Он очень тяжелый, больше похож на ледышки. Здесь ребенок смотрел круглыми глазами на озеро подо льдом. Это самое большое его удивление.

— Кем он хочет быть?

— В 15 лет достаточно сложно сказать, кем. Пока программистом, но есть варианты. Учится в технической школе очень серьезной. В Хайфе расположен один из лучших технических университетов — Технион. Это самая главная кузница стартапов в мире. Образование там серьезное, в отличие от школы. В школе немножко все расслаблено, ребенок там главный. На детей нельзя давить, кричать и прочее. Я бы не хотела работать в израильской школе. Израильские дети очень расслаблены и избалованы. И нытики.

— И это, тем не менее, приводит к хорошему?

— Дело в том, что после школы есть армия, где детей немножко приводят в чувство. Израильская армия — это достаточно интересное явление. У моей подруги сейчас пошла в армию дочка. Армия началась с того, что их пригласили в большое помещение, где сидело 20 психологов, которые прицельно разговаривали с каждым новобранцем. Дочка другой подруги перед армией подогнала форму по фигуре, нарастила ресницы, сделала еще что-то, чтобы пойти служить красивой. Как правило, у девушек всё более свободно. Еду обычно мама отдает на неделю с собой. И если что — психолог.

— Дисциплина не так важна для израильтян?

— С дисциплиной сложновато вообще. Ее нет ни в школе, ни на работе. В магазине ты можешь находиться в очереди в кассу, а кассир может встать и пойти по своим делам, потом вернуться. В очереди будут кричать, помашут руками, но будут стоять. Точно так же на дороге может вдруг остановиться машина и начать разговаривать со второй машиной. С дисциплиной есть проблемы, но в общем и целом всё равно все работают. Иногда удивляешься, как работает вся эта система. Восточная культура не предполагает дисциплины. В Израиле на магазине вы не увидите вывески с часами работы. Примерно все знают, когда что откроется. У меня есть кошечка и есть любимый магазин, куда я хожу покупать ей корм. Обычно я не попадаю. Я прихожу и спрашиваю продавщицу: «Катя, ты во сколько открываешься?» Она говорит: «Ну, смотри, как получится. В 9-10». Я знаю, что в 11 он точно будет открыт.

— В отпуск мы едем туда, где тепло. А вы?

— Туда, где подешевле. Израиль — дорогая страна. Поехать на Мертвое море на неделю — это как три раза слетать за границу. Поэтому израильтяне сегодня путешествуют лоукостерами, благо до Европы недалеко. Мой сын говорит: «Если ты не был в Берлине, на Родосе и в Болгарии, значит, ты не израильтянин». И, конечно, зимой популярны горные лыжи.

— Ты тоже катаешься?

— Я — нет. У меня посттравма — мне хватило физкультуры на лыжах. Все смотрят на меня с удивлением: как это, физкультура на лыжах? Точно так же есть еще одно развлечение для израильтян, в котором я участвую, если только попадаю с туристами. В конце мая — начале июня весь Израиль организованно едет на Голанские высоты собирать черешню. А сейчас сезон клубники. Что это значит? Это значит, что ты заплатил за вход, поел, сколько ты хочешь, купил на выходе коробочку, цена которой раза в два больше, чем на базаре. Но ты съездил на природу и прямо с кустов срывал ягоды, с грядок.

— Тактильная связь с природой!

— Природы очень много в Израиле. И можно собирать не только черешню, а всё, что хочешь. Фрукты-овощи. В Израиле всё растет. В июле, например, будут личи, и все поедут их собирать. Интересно собирать виноград. Так же работают и рыбные хозяйства: ты приехал, заплатил, половил рыбу. Потом можешь ее обратно выпустить или купить.

— Русские люди добавили какие-то свои обычаи в бытовую культуру Израиля?

— Мой сын говорит: «Русские — это те, кто ставит помойное ведро под раковину». Мы делали ремонт, и я попросила, чтобы мое помойное ведро не стояло прямо на полу. Сын говорит: «Мама, это совсем по-русски!». Есть движение «Я — русский». Если у тебя в телефоне написано «мама» на русском или английском, значит, ты русский. Мой ребенок точно не русский — у него написано на иврите. Или как еще пишут: сначала телефон мамы, а следом за ним — бабушки. Все ясно — этот человек из России.