Маша, ее физика и танец

Сейчас в разных странах мира она ставит спектакли, перформансы, проводит мастер-классы. Использует в постановках и на лабораториях по движению современные мультимедийные технологии. Работает в консерватории в Любеке, помогает общаться пациентам и врачам в клинике Шарите (и других), переводя с английского и немецкого на русский и обратно. Ее основная миссия — помогать человеку.

В Петрозаводске Мария Пяткова провела лабораторию по современному танцу с включением мультимедиа. Результатом стал перформанс, который был разыгран в Арт-пространстве «Края». Участники действия импровизировали, взаимодействуя друг с другом, с проекциями, с движениями под музыкальную импровизацию Александра Леонова, Глеба Алехина и Виталия Новицкого. На многих зрителей действие произвело мощное терапевтическое воздействие.

— После вашего перформанса Moving Frames в Петрозаводске зрители рассказывали о его терапевтическом влиянии. Такой эффект был задуман?

— Это побочный эффект. Если перформеры честно проживают свою историю в потоке, то похожие чувства начинает испытывать и зритель. Так, наверное, можно объяснить эти фидбэки. Кроме того, мы работаем в плоскости современного искусства, где нет прямых интерпретаций. Публика воспринимает происходящее в ключе собственных переживаний и опыта. Каждый видит что-то свое.

Танцовщики всегда настроены сканировать и регистрировать то, что происходит у них внутри. Замечать, какие эмоции рождает каждое движение. Обычно мы в потоке жизни игнорируем эти ощущения. Вернуть человеку внимание к собственным ощущениям и переживаниям и приданию им ценности — наша задача.

— Как научиться обращать внимание на то, что ты чувствуешь?

— Вы не представляете, сколько слоев смысла и эмоций открывается у людей, когда они замечают собственное тело. Мы можем просто обратиться к физике нашего тела — весу, объему, массе, которую мы двигаем через пространство, научиться ее ценить и не игнорировать. Вся наша история заключена в теле. Через простые упражнения мы заново учимся ощущать себя. Все это помогает в жизни, помогает меняться к лучшему.

Иногда сложно смириться, что твое состояние и ощущение не такие, какие хотелось бы. Важно по-честному их воспринять и сказать: о’кей, вот это сейчас так, с этим я живу и двигаюсь дальше.

— Что это значит?

— Многие люди хотят танцевать красиво. Я не учу танцевать красиво, я учу танцевать свой танец, в котором можно почувствовать физику своего тела, свою историю, свою душу. Именно это является тем, что трогает и тебя, и зрителя.

— Вы всегда показываете результат лабораторий?

— Я очень разные лаборатории веду. Я могу вести перформанс, показывать техники. Там очень интересный процесс — для участников и для меня. Часто я совмещаю это с видео или мультимедийными инструментами. Я рассматриваю мультимедиа как один из компонентов хореографии, интегрировать технологию в танец. Часто технология используется только ради вау-эффекта. «О, мы делаем перформанс с дополненной реальностью!» И оказывается, что технология есть, а перформанса нет. Всё превращается в показ инструментов, но это не творческая работа, не то, что в зрителях рождает что-то, кроме впечатления от технологии. Я стараюсь этим не болеть.

Для меня мультимедиа в хореографии — как правая и левая руки, они двигаются в какой-то гармонии. Точно так же я совмещаю физическое тело и другие сценографические инструменты, включая мультимедиатехнологии. Визуализация — это очень мощная сила, она быстро оттягивает внимание на себя, поэтому нужно очень грамотно балансировать. Меньше всего я хочу, чтобы технологии перекрывали актера. Нужно, чтобы они дополняли и поддерживали его. Это умение — мой основной фокус.

— Есть у вас любимая технология?

— Конечно, это захват движения (motion capture) — это когда проекция следует за движением артиста и зависит от него. Здесь есть агентность, свойство, когда я как актер могу на что-то повлиять. На этом построены компьютерные игры. Танцовщик может продлить свое движение, увидеть, как оно влияет на среду — это полный восторг для меня. Лазеры — тоже прекрасная тема. У меня были перформансы с лазерами. Мне интересно трехмерное пространство, которое они создают, и мне нравится с этим играть. У меня много было проектов с дополненной реальностью, но это суперсложно технологически. Здесь нужен огромный предварительный процесс, многие вещи нужно заранее продуцировать.

— Когда вы все это начали делать?

— Я вышла из студии современного танца при Новосибирском университете. Это было уникальное для того времени место. Практически никто тогда не приглашал иностранных педагогов из Англии, Голландии, Франции преподавать современный танец. Мы учились не шоу-балету, а практиковали настоящий контемпорари, европейский современный танец. Он довольно абстрактный, там нет нарратива, блесток. Есть только ты в ощущениях. Я решила, что я концептуальный артист, визуал. Мне нравится смотреть. Я же молекулярный биолог по образованию!

Когда-то я была аспирантом и работала в институте Макса Планка в Германии. Однажды я проводила исследование, для которого надо было покрыть слой ткани флуоресцентными красками. Они там как-то ложатся по-своему. И у меня внезапно случился такой момент: когда я смотрела в микроскоп, то вдруг увидела, что это жутко красиво. Визуальное ощущение оказалось сильнее научного интереса. И тогда я поняла, что нужно уходить из науки. Мой первой проект как раз был связан с флуоресцирующими костюмами. Я немного воплотила свой восторг. А потом еще был проект саенс-арт, где я брала эти снимки тканей и клеток и делала проекции. Потом меня на одной лаборатории очень вдохновила тема с проекциями. Так и все и началось.

— Как вы попали в институт Макса Планка?

— У Новосибирского университета была коллаборация с институтом генетики в Геттингене. Я туда приехала, начала писать кандидатскую, но потом бросила, потому что поняла, что это не мое. И, наверное, нечестно занимать чье-то место. Я увидела в институте ребят, которые работали с абсолютной страстью к науке.

— Как вы решились уйти?

— Я ушла в никуда. Я меньше года была в Германии, плохо говорила по-немецки, но как будто бы мне очень важно было сделать этот честный выбор. Я могла бы пойти за преимуществами и еще какое-то время посимулировать научную деятельность за деньги, но было важно честно повернуть на свой путь. Тогда я этого не осознавала, просто делала. Потом я думала, что, может, психология мне интереснее, раз биология перестала нравится… Когда ты из Академгородка, ты не можешь так запросто уйти от академичности. Я думала: надо же еще что-то серьезное делать параллельно танцам. И пошла на психологию. Но потом поняла, что вообще не буду заниматься наукой. Для своего умного мозга я оставила работу медицинского переводчика. Все остальное время я посвящаю современной хореографии.

— Где вы работаете медицинским переводчиком?

— Я работаю в разных клиниках Берлина. Много работаю в клинике Шарите. Перевожу на немецкий и английский с русского и наоборот.

— Я слышала, что вы преподаете в консерватории!

— Да, я веду занятия у музыкальных педагогов. В консерватории в Любеке прогрессивный директор. Он считает, что частью современной программы должно быть движение, перформанс и цифровые медиа. Мне очень нравится работать не с танцовщиками. Я испытываю восторг, когда они открывают простейшие вещи. И ты можешь в людей заложить правильные вещи, установки в отношении собственного тела, движения.

— Сейчас часто ездите по Европе?

— У меня уже было много проектов в Европе: в Австрии, Португалии, Испании, Германии. Сейчас в связи с ухудшением общемировой ситуации проектов стало меньше. Многие люди пересчитали заниматься искусством вообще и ушли в гуманитарные проекты.

— Какую работу вы вспоминаете как наиболее интересную?

— Самый мой любимый проект был сделан в Петрозаводске. Он назывался «Поэма океана» и был посвящен исследователям ХХ века, погибшим во время сталинских репрессий. Когда я несколько лет назад ехала в Петрозаводск, рассчитывала на работу с профессиональными танцовщиками, а тут никого не было, кроме Саши Козина. И тогда Саша привел двух актеров из разных театров города. Нередко, решая задачу, ты получаешь какой-то выигрыш, дополнительную поэзию — это круто. У меня прекрасные воспоминания об этой команде.

— Можно ли сделать перформанс с мультимедиа на коленке?

— Мне кажется, что важнее технологий вдохновение, творческий поток и искренность, а количество пикселей не важно. Если ты несешь поэзию, она трогает зрителя. И не важно, на дорогом материале ее проецировать или на тюле из кухни. Я не сторонник того, чтобы заморачиваться и скупать дорогие материалы. Из опыта так получилось, что в каких-то проектах мы были вынуждены искать какие-то решения просто потому, что не было этих дорогих материалов. Так сейчас получилось со строительной сеткой, которая была натянута в коридоре. Она прекрасно заменяет дорогую проекционную сетку — та же самая ткань с дырочками.

В немецком языке есть понятие, которое обозначается словом nachhaltichkeit. По-английски: sustainability. По-русски: «устойчивое развитие», под которым понимают способность обеспечивать себя, не тратя лишних средств. В Европе эта тема в тренде. Так вот мы с немецким режиссером Максом Шумахером в театре, где я работаю, делали проект с дополненной реальностью. И вместо того, чтобы использовать дорогущую технологию volumetric capture, когда танцовщик сканируется с трех сторон и получается объемный образ, мы придумали более бюджетное решение. Мы взяли три сенсора, свели их вместе и получили цифровой образ. Вышло что-то типа в 50 или 100 раз дешевле. В этом состоял наш проект — придумать бюджетную технологию создания визуала дополненной реальности. Есть порог входа: всем кажется, что это жутко недоступно и дорого. А мы показываем: нет, если у тебя работает голова, есть интерес, то можно обойтись тюлем из кухни и простым телефоном.

— Какие темы вас волнуют?

— Про человека. Я исследую человеческие качества, пытаюсь понять, как мы взаимодействуем с собой и с другими. Как мы относимся к телу — своему и другого человека. Для меня это история про нас, про людей и про то, как мы живем друг с другом.

— Как ваши родители-ученые отнеслись к смене деятельности дочери?

— Для них это было крушением всего. Представляете, их дочь окончила школу с золотой медалью, университет с красным дипломом, едет в аспирантуру в Германию, а через девять месяцев всё бросает. Мой папа — суперуспешный известный математик, суперзвезда в теоретической математике, автор книг. Ему так и не удалось понять меня. Он не был ни на одном моем выступлении, ему это неинтересно. Я думаю, для него было большим разочарованием, что я ушла из науки. Думаю, сейчас он начал принимать мое творчество, но интереса так и нет. Он скорее спрашивает про переводы, а про мое искусство — никогда. Для меня это такой момент чувствительный, потому что я вижу, как родители приезжают к другим артистам на спектакли. У меня не так. Мама тоже расстроилась, но она хочет, чтобы я себя чувствовала хорошо, была счастлива. Она со временем начала интересоваться и радоваться моим успехам в арт-работе. Я думаю, что у мамы получилось больше это принять.

— У вас есть мечта?

— У меня есть мечта найти собственную стабильную команду. Я так много работала в различных проектах с различными людьми, что сейчас хочется свою команду-семью. В моем коллективе не было бы иерархичности. Для меня важны толерантность, приятие, веселье. Делать проекты со стабильной командой — это было бы очень здорово. Ну, и продвигать мультимедиа искусство.

— Возможно, вам нужно переехать в Петрозаводск. Здесь уже есть такая команда.

— Да думаю, здесь бы получилось. Люди тут просто огонь. Такой душевности не найдешь нигде.