Михаил Охлопков: «За каждым вопросом — жизнь человека»

— Вы были знакомы с главой Карелии Артуром Парфенчиковым до того, как приехали сюда работать?

— Нет, мы не были знакомы. Первый раз на меня вышли из Москвы с предложением приехать в Карелию в июне 2018 года. Рассказали, что есть такой регион и там ищут министра. Я сказал, что согласен.

— Так легко согласились?

— На тот момент я работал в должности министра здравоохранения Республики Саха (Якутия). Там сменился глава, менялась команда. Я был готов уходить.

— Вы помните, как прошла ваша первая встреча с главой Карелии?

— Первый раз я увидел Артура Олеговича в октябре, когда приезжал на собеседование. Это было как раз перед моим днем рождения, и я очень хорошо запомнил нашу встречу. По разговору я понял тогда, что глава действительно очень много работает — и днем и ночью. Он не стал от меня ничего скрывать и сразу рассказал, какие у региона проблемы в сфере здравоохранения. Спросил, есть ли у меня решения, и поинтересовался, когда я смогу приступить к работе. Я сказал, что с декабря готов переехать.

— Чем вас все-таки привлекла Карелия?

— Я даже и не думал об этом. Очевидно, что дело не в материальных благах. Да я на тот момент и не мог сравнить два региона, так как практически не знал Карелии. Мне только было понятно, что по сравнению с огромной Якутией, которая включает в себя целых три часовых пояса, Карелия относительно компактна. Мне показалось, что раз республика меньше, мне здесь будет легче. Но оказалось, что тут совсем нелегко.

— В чем главная сложность?

— Якутия — это богатый регион-донор, и каждый руководитель республики в свое время вкладывал много денег и ресурсов в здравоохранение. Эта сфера там по самым разным показателям находится на очень высоком уровне — в пятерке лидеров по Российской Федерации. В Карелии ситуация кардинально отличается. Регион ограничен в средствах. Здравоохранение финансировалось по остаточному принципу. В таких условиях работать очень непросто — проблем накопилось много, а ресурс для их решения пока что невелик.

С приходом в Карелию Артура Олеговича акцент на здравоохранение и социальную сферу стал очень серьезным. Для примера: в 2016 году на капремонт медучреждений выделялось 27 млн рублей, а в этом году только на капитальный ремонт и реконструкцию мы потратили 101 млн рублей. Есть разница?! На лекарственное обеспечение в 2019 году мы получили дополнительно 300 млн рублей, а до этого у нас был дефицит. Когда я сюда приехал, это как раз была одна из самых острых проблем. Мы с ней ложились и вставали — столько было обращений от граждан. Но за 4 месяца ситуацию удалось выправить, и если раньше у нас было 100 жалоб по лекарствам ежедневно, то сейчас от силы 3-4 в месяц. Когда я начинал работать в Карелии, на складах в конце года не было лекарств вообще, а сейчас мы уже сделали все необходимые закупки на 2020 год, приступив к этой работе еще в августе.

 

— И все-таки вы не жалеете о своем спонтанном решении уехать в Карелию?

— Я не считаю, что спонтанные решения — это плохо. Принимать быстрые, резкие решения и нести за них ответственность я научился, когда был хирургом. Оперативность очень важна для этой профессии. Когда я был молодым хирургом, то очень боялся брать на операции детей, особенно если речь шла о повторных вмешательствах. Ты видишь слезы матерей, которые просят подождать, еще немного посмотреть… Это трудно. Ведь ты понимаешь: если не прооперировать, ребенок может умереть. Теперь я точно знаю, что чудес не бывает и иногда нужны радикальные решения.

— А что еще из своего врачебного опыта работы вы привнесли в министерскую службу?

— Мобильность и интенсивность работы. Как хирург ты настолько привыкаешь к интенсивной работе, что иначе жить уже не можешь. Я ложусь в час ночи и просыпаюсь пять утра, иначе ничего не успею. Работа в министерстве сегодня требует оперативности.

— Почему вы в свое время оставили профессию хирурга ради административной работы?

— Я работал заведующим отделением детской хирургии республиканского педиатрического центра, когда мне предложили вернуться из Якутска в мой родной Томпонский район и возглавить местную больницу. Ситуация со здравоохранением там была тяжелой, я не мог отказаться, поехал и проработал 4 года. Сегодня эта больница — одна из лучших в Якутии.

— И вы не скучаете по хирургии?

— Нет, мне очень нравится административная работа. Здесь надо мыслить масштабно, учитывать все нюансы и предвидеть последствия принятых решений. Как организатор здравоохранения я должен смотреть на десятилетия вперед. Например, сейчас Карелии хватает одного сердечно-сосудистого центра на то количество населения, которое здесь проживает. Но мы понимаем, что число жителей Петрозаводска растет и через пять лет Республиканская больница уже может не справиться с растущим числом пациентов. Поэтому при поддержке Артура Олеговича мы приняли решение создавать новый сосудистый центр на базе городской Больницы скорой медицинской помощи.

— Вам как министру легко удается найти общий язык с врачами и медперсоналом? Как вы решаете традиционную проблему недопонимания администрации и сотрудников?

— Мне легко находить общий язык с врачами, так как я сам прошел все профессиональные ступени. Еще на первых курсах института работал санитаром, потом был медбратом, дальше — интернатура, ординатура, аспирантура. У меня не было каких-то невероятных подъемов вверх, я всегда шел по карьерной лестнице поэтапно. При этом, помимо детской хирургии, занимался и педиатрией, и кардиологией. Был также вынужден изучить акушерство и гинекологию, так как сейчас очень большой акцент делается на снижении материнской смертности.

 

Несмотря на то, что всё знать невозможно, я убежден, что врач не должен сегодня быть узким специалистом, ему нужны знания из нескольких областей. Я сам могу сделать рентгеновский снимок, проанализировать результаты исследования на компьютерном томографе. А если приезжаю в районную больницу, то при необходимости осматриваю пациентов.

— Как врач понимаете ли вы коллег, которые в этом году были вынуждены устраивать забастовку, чтобы добиться достойной оплаты своего труда?

— Конечно, я готов их понять. Я всегда говорю о том, что методика расчета среднемесячной заработной платы врачей и среднего медперсонала изначально была неправильной. Все выплаты за год со всеми начислениями, премиями и материальной помощью складываются и делятся на 12. Так получается достаточно приличная средняя сумма, и мы можем говорить, что наши медсестры зарабатывают 35 тысяч рублей. Но в эти деньги входит всё, в том числе оплата стоимости проезда до места отпуска. А по факту ежемесячно на руки люди получают гораздо меньше. Отсюда и недовольство.

Безусловно, заработную плату медикам надо повышать, причем она должна быть достойной в пределах одной ставки. Труд в медицине очень тяжелый, выматывающий, и ситуация, когда люди вынуждены совмещать две и более ставок, ненормальна. От этого страдают не только сами медицинские работники, но и их пациенты. Уставшему, раздраженному медику трудно принять правильное решение.

— Как, по вашим наблюдениям, меняется сегодня ситуация в медицине в целом по стране, если сравнивать, например, с предыдущими десятилетиями?

— В советское время доступность медицины была очень высокой, но материальное положение медиков при этом — сложным. В постперестроечные годы здравоохранение как никакая другая сфера ощутило на себе развал и нищету, царившие в стране. Вспомните, если в те годы мы шли в больницу, то были вынуждены брать с собой всё: препараты, шприцы, постельное белье. Сейчас такого нет. Раньше мы рекомендовали больным закупать медикаменты — их просто не было в больницах. Сегодня в том числе и благодаря страховой медицине снабжение налажено. Но страховая медицина — это не панацея. Должны быть и другие инструменты поддержания здравоохранения на достойном уровне: федеральные программы и проекты, региональные решения. Конечно, мы еще не можем сказать, что врачи и медсестры сегодня зарабатывают хорошо, но все-таки им уже не так тяжело, как раньше.

— Как сам регион может улучшать положение на местах?

— Все регионы сегодня по большому счету испытывают одни и те же трудности. Это недостаток финансирования, недоукомплектованность медперсоналом и слабая техническая база. Но при этом на каждой территории есть свои особенности. В Карелии, например, по сравнению с Якутией, где расстояния огромны и дорог нет в принципе, с доступностью медицины всё в порядке. Транспортная связь между районами есть, и поэтому нет острой необходимости, как в Якутии, сохранять участковые больницы на всей территории республики. Во многих населенных пунктах их заменяют современные ФАПы, их у нас уже 140. Это оптимальный вариант с учетом имеющихся у нас средств. Конечно, если бы были дополнительные деньги, мы бы могли в каждом районе открыть медицинский центр. Но пока мы этого позволить себе не можем и поэтому смотрим, как объединить населенные пункты, чтобы централизованно оказывать качественную медпомощь, как в Сегеже, Костомукше или Сортавале.

— Ваша семья приехала с вами в Карелию?

— У нас четверо детей: старшие — дочка и сын, и младшие — два сына, они учатся в начальной школе. Со мной в Карелию уехали старшая дочь и младший сын, который ходит в 1-й класс, а жена (она старшая медсестра отделения детской кардиохирургии) осталась в Якутии с двумя сыновьями. Со всеми четырьмя детьми ей было бы слишком тяжело.

— И как вы один при вашей работе справляетесь с детьми?

— Поэтому мне и приходится вставать в пять утра — надо успеть и рубашки погладить, и всё приготовить. Но я уже не первый раз так живу с детьми. Когда я уезжал их Якутска в район, а затем снова возвращался обратно уже в качестве министра, мне тоже приходилось какое-то время обустраивать всё самому, взяв с собой двоих ребят. А жена с остальными детьми приезжали уже попозже.

— Говорят, вы уже успели в Карелии даже квартиру купить?

— Да, я намерен тут остаться и перевезти семью. Они приезжают в декабре вместе с моей мамой. Она останется с нами, а жена пока еще будет вынуждена вернуться в Якутск.

— Как вас встретила Карелия?

— Хорошо, если честно, я ожидал более жесткого и крутого сценария. Но всё прошло относительно благополучно.

— А что было самым сложным?

— Как только я приехал, сразу же вышли интернет-статьи с главным акцентом на том, что новый министр здравоохранения — якут. Для меня это было неожиданностью. В Якутии никто бы не стал указывать твою национальность в заголовке, потому что это многонациональная республика и там к этим вопросам относятся более деликатно. А Карелия меня в этом плане удивила.

 

— Прошел год с момента вашего приезда в Карелию. Вы всё еще чувствуете себя здесь чужаком?

— Чужаком я себя перестал чувствовать уже через два месяца. Серьезно. Во-первых, работы было столько, что уже не до эмоций. А во-вторых, первым делом я поехал в командировки по районам, чтобы своими глазами оценить ситуацию, познакомился со многими людьми и, в общем-то, понял, что хотя наши регионы очень разные, но страна-то у нас одна.

— Назовите главную задачу, которую вы ставите перед собой сейчас на вашем посту.

— Укрепление первичного звена медицинской помощи — в поликлиниках, амбулаториях, ФАПах. Хорошо, что этот приоритет определен сейчас и на федеральном уровне. Если первичное звено будет работать хорошо, многих трудностей в дальнейшем удастся избежать.

— В чем главная трудность взаимоотношений врача и пациента сегодня, по вашему мнению?

— Врачи не всегда бывают готовы к диалогу с пациентом. Часто они слишком загружены, чтобы поговорить с человеком, доступно объяснить ему что-то. Вместо этого просто выписывается рецепт — и люди отправляются за лекарствами. При этом мы забываем, что встреча врача и пациента — это не только лечение, но и профилактика многих болезней. Например, человек может излечиться от подагры, если исключит из своего рациона мясо, красное вино, томаты и еще ряд продуктов. Но больные этого не знают, и плохо, если доктора не считают нужным давать им рекомендации по питанию.

С другой стороны, потребительский терроризм наших пациентов никто не отменял. Очень часто люди приходят агрессивные, с завышенными требованиями. Нельзя забывать, что поход к врачу и посещение магазина — это не одно и то же. 80% успешного лечения — это совместная работа врача и пациента. Даже в федеральном законодательстве записано, что ответственность за свое здоровье прежде всего несет сам пациент.

— Почему вы в свое время решили стать врачом?

— Я не очень люблю об этом рассказывать… Школьником я потерял отца. Папа заболел и умирал очень тяжело. Всё это происходило на моих глазах, и я на всю жизнь запомнил эту безысходность и беспомощность. Оставшись без отца, я решил стать врачом.

У нас была простая семья: мама работала телефонисткой на почте, а папа был трактористом. У якутов очень распространена семейственность, в отличие от европейцев, которые больше общаются с друзьями, чем с родными. Мы очень привязаны к своим семьям, для нас уважение к старшим и любовь к детям — святое. В Якутии, как мне кажется, люди вообще менее изолированы друг от друга, даже когда речь идет, например, просто о соседях. Я связываю это с тем, что в Якутии живут не хуторами, как это было принято в Карелии, а большими селами, деревнями. Когда на улице морозы 50-60 градусов, надо держаться вместе — это помогает выжить. В Карелии отношения другие. Например, мы ездили в командировку в Лоухский район и у нас закончился бензин между Лоухи и Кемью. Мы простояли на трассе «Кола» практически два часа — никто не остановился. В Якутии такое представить себе невозможно. Все понимают, что если ты бросил человека зимой на дороге, он почти наверняка погибнет. Экстремальные условия жизни делают людей отзывчивее друг к другу.

— А вам лично легко быть отзывчивым к каждому человеку, который к вам обращается за помощью?

— Когда мы с моими помощниками общаемся с людьми, пусть даже и через социальные сети, то всегда помним, что за каждым вопросом может стоять жизнь человека. Поэтому я никогда не воспринимаю просьбы и обращения как проблемы. Отвечать людям, помогать им — это и есть наша работа. Мы врачи, и мы обязаны доброжелательно относиться к каждому. Да, у нас могут быть свои сложности и трения в коллективах — это всё рабочие моменты. Но допускать напряженности с пациентами мы не можем. К каждому мы должны относиться с терпением. Хотя иногда это очень трудно дается.

— У вас есть личный секрет, как сохранять спокойствие?

— Вдох — выдох. Очень помогает!

 

---