«С мамой нам было не страшно»

Когда началась война, Раухе Кугаппи (Логиновой) было 10 лет. Спустя 80 лет после снятия блокады Ленинграда, она отлично помнит то время, голод, взрывы, трупы, которые лежали повсюду, их просто не успевали убирать, «дорогу жизни» по Ладоге и Сибирь, где уже началась жизнь без войны.

«Первый день войны мы с мамой встретили в Ленинграде. Мы приехали на электричке из своей деревни Углово по делам. Продавали молоко, сметану на рынке, чтобы купить какие-то другие продукты или вещи. Объявили тревогу. И мы побежали в бомбоубежище. Народу везде было очень много, трамваи и поезда не ходили. Только к вечеру нам разрешили выйти  оттуда, и мы смогли уехать домой. Я помню тот день, была такая красивая солнечная погода, такой хороший день. Но война началась, хорошей погоды больше у нас не было», — рассказывает Рауха Петровна.

Деревня Углово находилась в 25 километрах от Ленинграда. С началом войны в школу ходить детям уже не пришлось. Днем они играли на улице, а когда начинались взрывы, все бежали в бомбоубежище.

«Рядом с нашим домом был аэродром. Вот его часто прилетали бомбить. Особенно по ночам. Сначала запустят зажигательные бомбы по краю деревни, а потом начинают сбрасывать снаряды на аэродром. А мы ведь туда за хлебом ходили».

Старший брат и сестра Раухи работали на лесозаготовках и копали окопы. Им давали продуктовые карточки. Хлеб для работающего населения привозили на аэродром.

«В один день, я помню, хлеб привезли поздно. Но по дороге идти было опасно — это в пяти километрах от нашего дома. Там часто отбирали хлеб и даже убивали. А мы с сестрой пошли прямо к самолетам. Летчики нас остановили, а мы плачем, говорим, что мы за хлебом. И нас пропустили. Дошли до забора, ползком под ним проползли. А за изгородью огромные окопы. Мы никак не могли их перепрыгнуть, очень глубокие. И вдруг слышим наш старший брат идет. Мы его по голосу узнали. Он нас и спас. И хлеб мы получили».

По воспоминаниям Раухи Петровны, от голода люди просто зверели. Им было все равно, у кого они отбирают еду — у ребенка или у стариков. За кусок хлеба или одну картошину могли убить.

«Как-то мы получили талоны и пошли с моей сестрой Виено за хлебом и супом на станцию Корнево. Народу было очень много. Мы получили хлеб, и сестра пошла за супом. Стала я хлеб убирать в сумку, а у меня его выхватил мужик из толпы и убежал. Виено приходит, а у меня хлеб украли. Я боялась идти домой, думала, что мама будет меня ругать и накажет. Легла на дорогу и орала, плакала. Но мама не ругала. Она понимала, какое время. Люди очень сильно голодали, по дороге, по которой мы шли за хлебом, лежали покойники. А в деревне был целый пожарный ангар забит трупами. Многих было просто некому хоронить. Потом специальные службы собирали умерших и в общих могилах хоронили».

«Было очень много смертей, голодных смертей. Но к этому было нельзя привыкнуть. Особенно мне запомнилась одна картина, когда родители оставили двоих замерших детей прямо на санках на дороге. А потом бульдозер их вместе с санками сгреб. У людей от такой жизни, казалось, нет уже и чувств, и слез, они становились какими-то безразличными».

Хлеб. Фото: Владимир Волотовский

«У нас была своя картошка, мама нам суп в печке варила, а соседский мальчишка все время у нас кушал — мама его жалела. А еще была корова, она спасала нас».

Из картофельных очисток пекли лепешки, ничего не выкидывали. К середине блокады в деревне не осталось ни одной кошки и собаки. По соседству с семьей Кугаппи жила учительница со своей дочкой. Как-то она зашла и попросила кошку, чтобы та мышей половила. Но больше кошку никто не видел.

«Самое страшное было, когда бомбили. Эти бомбы летели с таким свистом. Вместе с бомбами прилетали листовки. Их было много. Одну очень хорошо запомнила: «Ленинградские дамочки, не копайте ямочки, приедут наши таночки, зароют ваши ямочки».  Агитировали сдаться, предать свой народ и страну, сдать город».

В блокадный Ленинград жители области уже не ездили, наоборот, горожане приезжал из города в деревню, чтобы найти какой-нибудь еды.

Рауха Логинова. Фото: Владимир Волотовский

«Мы сидели на печке, и все про хлеб говорили. Мечтали, чтобы буханка хлеба упала нам на печку. Нам не хотелось конфет, не до этого было, только хлеба. Я и сейчас очень люблю хлеб. Но тогда выдавали по талонам 125 граммов тем, кто работал по талону. И хлеб этот был не таким, как сейчас. Его пекли из дробленой коры. Он был темный, тугой. Но такой вкусный!».

Эвакуация из блокадного Ленинграда началась по Ладожскому озеру, когда оно замерзло. Каждую ночь вывозили людей. Детей часто сажали в автобусы, взрослые ехали в открытых «полуторках». Мама Раухи Петровны троих дочерей и старшего сына в автобус не посадила. Наверное, сработало материнское чутье.

«Мы поехали с ней в «полуторке». И поэтому не было страшно, мама была с нами.  Быстро похватали вещи, даже лепешки, которые мама испекла в дорогу, в печке забыли. И когда тронулись по Ладоге,  перед нами автобус полный детей, попал в воронку и утонул. Никого не успели спасти».

В Сибирь жители Ленинграда ехали несколько недель в холодных вагонах, поезд постоянно обстреливали. Некоторые не смогли пережить такой дороги, и не только из-за холода и обстрелов. Многие скончались от того, что переедали. Избыток еды для ленинградцев был не менее страшен, чем голод.

По приезду блокадники столкнулись с тем, что местные жители уже успели придумать про них страшные истории, которые быстро распространились среди населения.

«Нас все боялись. Когда мы на берегу реки Маны стирали одежду и мылись, столько времени ехали в этих вагонах, местные говорили, что мы там человечину варим на костре».

Рауха Логинова. Фото: Владимир Волотовский

Но в Сибири, вспоминает Рауха Логинова, была уже жизнь без войны. Они работали в колхозе, заготавливали лес. В то время там было много ссыльных. Там и встретили День Победы.

«Мы так радовались, так кричали, когда объявили, что закончилась эта долгая страшная война. Мы выбежали на улицу, обнимались, а потом праздновали. Устроили застолье и пели песни».

После войны начались вербовки на лесозаготовки в Карелию. Многие жители блокадного Ленинграда мечтали вернуться домой, поэтому поехали поближе к своей малой Родине. Семья Кугаппи тоже поехала. Рауха Петровна рассказала, что многие строили разборные дома, чтобы потом их увезти в Ленинградскую область. Но ее семья так и осталась в Карелии, тут и прижились финны-ингерманландцы.

«В Соддере в Пряжинском районе построили дома, и мы поехали жить туда. Занимались лесозаготовками. В эту деревню в гости к сестре приезжал Яков Логинов, мой будущий муж. Там мы с ним и познакомились».

Вместе супруги Логиновы прожили более 40 лет. У них родились сын и дочь. Сейчас Рауха Петровна живет в Чалне, у нее четверо внуков и уже семеро правнуков. Накануне 80-летия освобождения Ленинграда от блокады Рауха Петровна получила юбилейную медаль.

Напомним, 27 января, на Пискаревском мемориальном кладбище в Петербурге прошла торжественная церемония, посвященная 80-летию снятия блокады Ленинграда. Началось мероприятие с минуты молчания, затем военный оркестр исполнил гимн России.

Карельская делегация, в которую входили глава Карелии Артур Парфенчиков, председатель Заксобрания республики Элиссан Шандалович, региональный министр социальной защиты Ольга Соколова и председатель общества блокадников в Карелии Вера Ермакова возложили цветы к мемориальному комплексу и почтили память погибших в годы фашисткой оккупации.

Пискаревское кладбище — одно из мест массовых захоронений воинов Ленинградского фронта и жертв блокады Ленинграда. В траурном мероприятии участвовали Валентина Матвеенко, патриарх Кирилл, Александр Гуцан, Сергей Нарышкин, Николай Валуев. Десятки делегаций различных ведомств, общественных объединений, дружественных стран возложили венки с подписанными траурными лентами.