Nord Dance: Послевкусие

В Петрозаводске в третий раз за шесть лет прошел Международный фестиваль современной хореографии Nord Dance. На сцене Музыкального театра Карелии показали шесть спектаклей, представляющих современный этап существования этого искусства в нашей стране. Седьмой спектакль — балет «Ромео и Джульетта» театра «Балет Евгения Панфилова» был показан в киноверсии. Все спектакли, заявленные в афише фестиваля, произвели на зрителей не слабое впечатление.

«ДӨР» : четыре-три-два-один

Одно из самых сильных впечатлений было связано со спектаклем «ДӨР» Творческого объединения «Алиф» из Казани. В переводе с тувинского языка слово «дөр» означает почетное место в юрте, расположенное напротив входа. Согласно общей геометрии спектакля зрители как раз и оказываются в положении таких гостей — соучастников процесса.

Я не знаю особенностей национальной культуры тувинцев, которая тут перемежалась с мотивами других народов Азии, не отличу дудук от турецкой флейты и сразу запутаюсь в символике образов, связанных с национальной идентичностью. Слава богу, здесь ты с верхом получаешь впечатлений даже без этого культурного багажа.

Зрители смотрят на происходящее на расстоянии всего полутора метров от ковра — территории действа. Ковер — четыре угла — вписан таким образом в окружность, составленную зрителями. Музыкантов трое, они совершают свое ритуальное действо по краям ковра. Инструменты у них диковинные: игил, нэй, персидский бубен. Колокольчики на ноге музыканта Эрика Марковского (он, кстати, родом из Петрозаводска), задают ритм-вибрацию. И инструменты, и сама музыка для нас одинаково экзотична, хотя включает в себя и тувинское горловое пение (Сугдэр Лудлуп), и византийские псалмы (Мелас Спиридон), и персидский бубен.

Двое артистов на ковре (Марсель и Маша Нуриевы) исполняют в течение 50 минут танец с очень сложным хореографическим рисунком. Их движения текучи: инь перетекает я ян, нежность — в страсть, Эдем — в искушение и т.д. Можно фантазировать. Невероятная красота этих движений, связанных со звуками музыки, пением, шуршанием, постукиванием погружает тебя в какую-то глубинную красоту или мечту о ней. 50 минут этого магического сеанса могут заменить ряд психотерапевтических практик. Удивительное ощущение.

«Тёрки»: нарратив возможен!

Оказывается, современная хореография настолько свободна, что не имеет даже рамок самого жанра. Все это время мы думали, что здесь нет прямых высказываний, нет текстов, иллюстраций и вообще историй, не углубленных до образов и ассоциаций, а вполне себе конкретных. Танцевальная компания «Всем телом» из Москвы слегка намекнула на наш снобизм.

Спектакль «Терки» начался со скандального переругивания одной пары, пришедшей в театр. Как водится, мужчина сопротивлялся культпоходу и выражал недовольство конкретной лексикой. Зрителями оказались артисты Мария Яшникова-Ткаченко и Сергей Полтавский, которые подробно рассказали нам, как тяжело бывает влюбленным в неволе, то есть, в быту, как они начинают раздражать друг друга и чем это может окончиться.

«Сны междуречья»: и Месопотамия тоже

С артистами Воронежского Камерного театра мы познакомились на прошлом фестивале Nord Dance. Два года назад они показали нам спектакль «Арр», поставленный Павлом Глуховым. Сейчас на сцене Музыкального театра Карелии прошел спектакль «Сны междуречья», хореограф — Виктория Арчая.

В программке предупредили, что междуречье здесь не имеет отношения к Месопотамии, поэтому и слово «междуречье» пишется с маленькой. Пять человек в трико цвета тела и пустыни, кажется, погружают нас в какую-то праисторию, где сначала ничего нет, а потом отдельные части вдруг собираются в целое и начинается жизнь, появляются отношения, разыгрываются драмы. Между тем, природа происходящего — из опыта визионерского искусства, она связана со сном, с видениями и превращениями одного в другое. Здесь есть и космос, и пустота, и Месопотамия, и воздух какой-то нашей жизни.

Артисты удивительным образом наполняют все немаленькое пространство сцены движением и энергией. Остается ощущение, что творцов этой паутины-истории было больше. О спектакле «Форма ноль», поставленном хореографом Павлом Глуховым в Музыкальном театре Карелии и также заявленном в афише фестиваля, «Республика» писала отдельно.

«Вкл/Выкл» / «Бар.око»: энергетический коктейль

В завершение фестиваля театр современного танца «Каннон Данс» из Петербурга показал два спектакля с оригинальными названиями «Вкл/Выкл» и «Бар.око». Это, кстати, тот же театр, который в прошлый раз привозил на фестиваль спектакль «Черный сад» про трагедию в Нагорном Карабахе. Оба нынешних спектакли поставили нездешние хореографы — Ивана Балабанова (Северная Македония) и Лоран Захар из Венгрии, — но тема интернациональная: соединение и разъединение людей, подавление и поддержка, зависть и прощение.

Первый спектакль — резкий, в механическом ритме, контрастный. Во втором средневековая музыка перемежается балладными речитативами. Звучит непонятно, но красиво. Большое впечатление производят техника и энергетика артистов.

Спектакль «Бар.око», в самом названии разделенный точкой и лишенный удвоенной согласной, разделяет артистов по парам. Сольные партии представляют собой некие миниатюры, часто с включением юмора и иронии.

Традиционно фестиваль Nord Dance включил в программу и образовательную часть. В ряде случаев желающие могли пообщаться с исполнителями и обсудить увиденное. Кроме того, в Музыкальном театре прошли две лекции о природе современного танцевального искусства. Лекторами были эксперты фестиваля Лейла Гучмазова, данс-критик, журналист и редактор, и Анна Гордеева, критик балета и современного танца, редактор отдела журнала «ПТЖ». С Лейлой Гучмазовой «Республика» поговорила отдельно, интервью с ней выйдет в проекте «Персона». Анна Гордеева рассказала слушателям о жанре сайт-специфик в области балетного искусства.

Приводим фрагменты ее лекции о явлении, которое до сих пор является редким, особенно у нас.

Балет и сайт-специфик. Моменты лекции Анны Гордеевой

— Есть два представления о том, что такое сайт-специфик вообще. Первое — демократическое: это любой спектакль, сделанный не в театральном помещении. Второе более строгое: это спектакль, сделанный с учетом того пространства, в котором он ставится. То есть, он не может быть воспроизведен в другом пространстве.

В балете каждый великий хореограф ХХ века пробовал заниматься сайт-специфик. Результаты были разнообразными. В 1956 году Морис Бежар был приглашен в Марсель на открытие нового 18-этажного здания «Лучезарный город», построенного по проекту Ле Корбюзье. Бежара попросили поставить спектакль на крыше этого здания. Хореограф создал три одноактовки: первая часть — классический балет — символизировала прошлое, во второй участвовали мужчина, женщина и некая неподвижная скульптура, с которой балерина вела разговор (это было настоящее), а третья часть была посвящена будущему. Здесь небольшая группа танцовщиков должна была танцевать вместе с роботами, запущенными на площадку. Но все пошло не так. Роботы сначала не сдвинулись с места, танцовщики их пытались пинать. А потом роботы взревели, стали гоняться за танцовщиками и бить их по ногам. После этого Бежар сказал, что больше никогда не будет работать с неживыми артистами.

Иная история была у Джона Ноймайера, который поставил свой сайт-специфик спектакль в 1980 году. Тогда он впервые выпустил балет не в театре. Спектакль шел в церкви Святого Михаила в Гамбурге — барочная архитектура, волны, золото, живопись. В церкви он поставил «Страсти по Матфею» Баха. И это было потрясающе, потому что он добился эффекта, который предполагается в религиозной практике. В сцене Моления о чаше артист вставал на ухо, прижимаясь к земле. В этом было столько неистовой просьбы и страдания, что зрители чувствовали очевидное присутствие самого Христа. Потом Ноймайер перенес этот спектакль на сцену Гамбургской оперы. Там он был красивым, но мертвым.

Еще пример сайт-специфик в балете — спектакль «Перелетные птицы», который поставил хореограф Иржи Килиан в старинном многоярусном здании Баварской оперы. Спектакль, между тем, шел в подвалах театра. Из маленьких комнат, помещений появлялись артисты–птицы, все разные, и совершали свои движения. Спектакль был о людях театра, которые все — некие диковинные птицы. В финале зрители по одному поднимались по лестнице и внезапно оказывались в центре площадки Баварской оперы в лучах софитов. На несколько мгновений ты мог почувствовать то, что ощущают артисты, оказавшись на этой знаменитой сцене. Никакой сентиментальности представление не предполагало. В конце действия на сцену выносят крохотный макет Баварской оперы, и артисты его поджигают. Это финальное режиссерское заявление.

В нашей стране сайт-специфик балет «H2O» в 2012 году поставил Вячеслав Самодуров. Он шел в одном из цехов действующего завода «Уралтрансмаш». Артисты были выкрашены яркими красками, посередине спектакля начинался дождь, который смывал с них все это. В спектакле участвовали также рабочие этого завода, у них были маленькие партии.

Балет редко выбирается за пределы своей территории. Современный танец делает это чаще.

Первые танцевальные опыты в жанре сайт-специфик были сделаны в Нью-Йорке. Это естественно, потому что город находится на широте Ташкента, там тепло. В 1970 году американский хореограф Триша Браун поставила спектакль на стыке танца и перформанса «Человек, спускающийся с крыши дома». Что сказано в названии, то и происходило. С небоскреба шел человек. Танцовщик, пристегнутый к лонже, стоял на крыше, потом отклонялся и шел вниз, удерживаемый этой лонжей. Идея была в том, что он никак не показывал, что на него влияет гравитация. Триша Браун много ставила сайт-специфик представлений. Знаменитым стал ее спектакль «Крыши». Она стояла на одной из крыш и делала некое движение. Человек, стоящий на другой крыше, повторял его. За ним — следующий. 12 человек-артистов представляли такую систему телеграфа. Триша Браун принципиально не объявляла о своих спектаклей. Кто был рядом, тот и смотрел. Если никого из способных зафиксировать, не было, то и о спектакле не оставалось информации.

Важной точкой смысла сайт-специфик в Америке стали социально ориентированные танцы. Например, спектакль «Нитки в иголки» шел в бедном районе Лос-Анжелеса, где женщины строчили заказы для некой корпорации. Хореограф поставил спектакль на тех же балконах, где обычно сидели за работой эти женщины. Потом с крыши летели ленты и начинался танец в воздухе между зданиями. Артисты использовали красные тряпки, которые постоянно строчили эти женщины, и эти тряпки на глазах превращались в потрясающе красивые штуки. Однообразная мучительная работа превращалась в разговор о мечте, о полете, о том, что женщина заслуживает лучшей доли. После спектакля, кстати, корпорация решила улучшить условия труда работниц — социальный эффект добавился к художественному.

К концу ХХ века эстетские поиски почти совсем исчезли, стали появляться вещи остросоциальные. В свое время прогремел, например, спектакль Мередит Монк. Он поставлен на территории психиатрической больницы, расположенной на одном из островов Нью-Йорка — острове Рузвельта. Больница прославилась бездушием персонала, совершавшего ужасные вещи. Это был ад на земле. Все это выяснилось, когда туда попала журналистка, притворившись пациенткой. Мередит Монк брала зрителей, они ехали на остров и шли по территории больницы. По пути возникали моменты танцев. В команде было трое больных и трое психиатров. В финале проходил «танец смерти», в котором участвовали все, и она сообщала, кто есть кто.

В наших широтах таких занятий мало, поэтому их трудно классифицировать. В Екатеринбурге, например, на фестивале «Провинциальные танцы» сделали сайт-специфик балет в бывшем кинотеатре «Колизей», где публика перемещалась по его территории, в разных уголках которой бытовое пространство было превращено в художественное. Это была демонстрация перехода театра в новый статус.