Очень странные дела: как жертве черных риелторов из Петрозаводска добиться справедливости

41-летний Александр Василенко уже год ютится в центре социальной адаптации “Другой формат» Петрозаводска, где борется с пагубными пристрастиями и пытается вернуться к нормальной жизни с помощью труда.

Семь лет назад у него была половина трехкомнатной квартиры, но алкоголь и наркотики, сложные взаимоотношения с мамой и неумение выбирать друзей сделали его легкой добычей для черных риелторов.

В 2016 году Александр попал в Республиканский наркодиспансер, где его должны были вылечить от зависимости, но последствия пребывания там оказались катастрофическими для него и его мамы — Лидии Петровны Василенко.

“Неблагонадежные люди воспользовались его болезнью и тем, что у него конфликты с мамой, — говорит адвокат семьи Наталья Константинова, — В наркодиспансере Александр познакомился с таким же, как он, человеком, но более предприимчивым, связанным с преступными кругами — Андреем Мосиенко”.

“Я хотел переехать из квартиры на Невского, потому что с мамой не ладил, — говорит Александр, — Я рассказал Мосиенко о своем желании. Он познакомил меня с Сергеем Мироновым, и все закрутилось”.

По словам Лидии Петровны, Миронов был “главарем банды”, которая взялась за ее сына, и имел богатое криминальное прошлое. Они давали Александру алкоголь, продукты, незначительные суммы, помогали решить мелкие бытовые вопросы, создавая иллюзию дружбы.

Войдя в доверие, Миронов и Мосиенко свели Александра со Светланой Турчаниновой — соучредителем “Бюро жилищно-правовых услуг “ФАРТ”. Женщина вела сделки с недвижимостью. По материалам ее допроса, полученным нашей редакцией, Миронов и Мосиенко отправляли своих “клиентов” к Турчаниновой, на которую иногда “формально” переписывали доли и квартиры.

Александру пообещали миллион рублей за ½ доли квартиры на Невского. Покупателем вновь стала Турчанинова. Сделка началась в машине, а завершилась в кабинете нотариуса Стародубцевой.

“Я написал расписку в машине, что она мне деньги передала, — говорит Александр, — Не скажу, что я был в нормальном состоянии. Пил тогда. Перед сделкой мне сказали Турчанинова, Мосиенко с Мироном: деньги потом отдадут. Ни тогда, ни потом я денег не получал”.

Позже почерковедческие экспертизы, проведенные в Петрозаводске и Санкт-Петербурге, показали: Александр заполнял расписку и договоры от 1 марта 2017 года в алкогольном или наркотическом опьянении, пропуская даже слова в предложениях. Более того, сначала в расписке указали, что Василенко просто получил миллион от Турчаниновой. Но, по словам адвоката и материалам суда, 16 мая 2017 года он в присутствии Турчаниновой и участкового написал дополнение к расписке, что деньги получил за долю в квартире. Риелтор в дополнении поставила дату задним числом: 1 марта 2017 года.

Странными можно назвать и показания Турчаниновой и Мосиенко о сделке. Сначала указывается, что женщина хотела купить долю. Мосиенко заявил, что был при оформлении и видел, как риелтор передала деньги Василенко. Турчанинова это сначала подтвердила, но потом от своих слов отказалась, а эту странность объяснила тем, что указала так формально, ибо думала, что Александру дали деньги. Жить в квартире она не планировала, а переписать долю на нее попросил Мосиенко по указанию Миронова, который далее хотел ее “реализовывать”. За такие услуги Турчаниновой пообещали 50 тысяч рублей.

По нашей информации, Миронова допрашивали, но он сослался на 51 статью, отказавшись свидетельствовать против себя. Полиция взяла пояснения у приятелей Александра — Разуваева и Штрыкова. Они заявили, что деньги тогда у него водились: мол, продал долю, купил комнату. Сегодня Александр утверждает, что это он по указке своих “доброжелателей” попросил приятелей так сказать. При этом во время судов другие шесть граждан, знавших Василенко, и его сестра заявляли, что он “бегал по району, просил денег”.

После того, как доля перешла Турчаниновой, допускает адвокат потерпевших, мошенники собирались перейти к следующему этапу — захвату всей квартиры.

“К 2017 году в России еще не закатилась серия дел с отъемом квартир у оставшихся собственников. Покупают или получают каким-то образом долю в квартире, выдавливают остальных собственников шантажом и получают квартиру. Как только доля Александра была “продана”, к Лидии Петровне начали приходить, запугивать, угрожать, требуя деньги или жилье ее дочери”, — сказала адвокат.

Продажа доли стала для мамы Александра сюрпризом.

“12 апреля пришла Турчанинова с каким-то Андреем, — говорит Лидия Петровна, — Якобы ее друг хочет купить эту долю. Она мне сразу же: «А вы что, не в курсе?». Там было все спланировано. Даже нотариус один и тот же по всем делам [ ред. в отношении этой группы] фигурирует. Когда они увидели, что у меня трость в углу стоит (у меня инвалидность после инсульта), они сказали: «Ой, так тут вообще дело выгорит быстро». Не дождетесь”.

Лидия Петровна обратилась в полицию, прокуратуру, начались проверки, а затем судебные процессы по гражданскому делу о признании сделки недействительной. Уголовное отказались возбуждать, пока не завершится разбирательство по гражданскому.

Ситуацию осложняли действия и странное состояние Александра, которые были как американские горки в зависимости от того, «опекают» его черные риелторы или нет.

«Как только запахло жареным, эта компания начала «опекать» его очень сильно. Подпаивали, подкармливали чем-то, — говорит Наталья Константинова, — В суд он приходил только от них. Начал отказываться от показаний, от иска. Суд не принял их, поскольку посчитал, что он действует против своих интересов. Один раз эти «друзья» его в суд привели, ему было очень плохо, вызывали скорую. У него был приступ, видимо, наркотический».

В суде выяснилось, что на Александра оформили ¼ доли в двухкомнатной квартире на Ленинградской, 10. Сделку оформили во время продажи доли на Невского. Якобы Александр купил ее у Евгении Порфоевой за 650 тысяч рублей. Причем, по словам адвоката, злоумышленники «поигрались» с ценами: трехкомнатную квартиру на Невского они оценили в 2 млн рублей, а двухкомнатную на Ленинградской в 2,6 млн. Сделали они это, чтобы создать видимость адекватности сделки и выставить Александра выгодоприобретателем в глазах суда, считает Наталья Константинова. При этом в квартире на Ленинградской тогда жили еще трое человек. Они силой выгнали Александра, когда тот попытался зайти туда.

«Они мне фиктивно купили долю на Ленинградской, где я не могу жить. Она принадлежала родственнице Миронова, а до этого он забрал ее обманом у владельца Макарьева, который может подтвердить, что он ее не продавал», — говорит Александр.

Мосиенко проговорился на суде, что долю на Ленинградской у Александра уже собираются выкупать за 50 тысяч рублей. По словам Василенко и адвоката, это был следующий этап схемы: Александра хотели заставить якобы купленную им за 650 тысяч долю продать за символическую сумму. Он остался бы без жилья, а черные риелторы занялись квартирой на Невского. Та же Турчанинова, по словам Лидии Петровны, предлагала варианты «решения» квартирного вопроса: за копейки продать ей другую половину квартиры на проспекте Невского; выкупить у нее бывшую долю Александра за достаточно большую цену; отдать однокомнатную квартиру дочери Лидии Петровны. В противном случае Турчанинова обещала «подселить цыган и уголовников».

Чтобы Александр не смог окончательно лишиться жилья и не наворотил дел, Лидия Петровна смогла в 2018 году признать его ограниченно дееспособным из-за алкоголизма и наркомании, а сама стала попечителем.

Александр вспоминает тот период так: «Они давали мне по 1-2 тысячи перед судами, чтобы я говорил, как им надо. Я постоянно у Турчаниновой и Миронова спрашивал, где деньги. Кормили обещаниями, что дадут миллион. Перед судами меня в оборот возьмут, мол, все будет нормально. Мирон меня даже на предприятие к жене официально устроил упаковщиком, чтобы на суде числился у меня хоть какой-то доход, а я на предприятии ни разу не появлялся».

Петрозаводский суд в мае 2019 года в разбирательствах между семьей Василенко и Евгении Порфоевой со Светланой Турчаниновой пришел к следующим выводам: Василенко обратился с требованием отменить сделку, так как был в состоянии алкогольного опьянения, детали процесса и сумму заранее не обговаривал, деньги не получал; позже попытался отказаться от иска, сославшись на то, что подал его под давлением со стороны матери и сестры, доказательств этому не было; при этом первоначальная позиция истца подтверждена объективными данными; Мосиенко, по утверждению сторон и самого его, познакомил потерпевшего с Турчаниновой и участвовал в сделке; свидетель Верещагин в 2017 году услышал от Александра, что денег за долю он не получал, его «кинули», а свидетелю Апполонову в телефонном звонке Василенко сказал, что на момент сделки был «синий»; доказательств наличия миллиона у истца в 2017 году нет, что и подтвердили свидетели, показания которых суд оценил как достоверные; суд также обратил внимание на «существенные различия в показаниях Порфоевой и Василенко относительно передачи денег за ¼ доли на Лениградской»; Турчанинова также не предоставила доказательств наличия миллиона в тот период; единственное подтверждение получения денег Василенко — написанные им расписки; покупая ¼ доли на Ленинградской, где жили еще трое людей, взамен ½ доли на Невского, где Александр проживал с матерью, он ухудшил свои жилищные условия; более того он не достиг своей цели – проживать отдельно от мамы, поскольку суд установил, что истец боится  проживать на Ленинградской и бремя содержания своей доли не несет, при этом вернулся обратно в квартиру на Невского.

Суд первой инстанции постановил, что оспариваемые сделки совершены истцом в алкогольном или наркотическом опьянении, не сопровождались передачей денег, не позволили достичь Василенко назначенной цели и заключены не в его интересах. Суд посчитал доказанным, что воли потерпевшего в этих процессах не было: он не был способен понимать значение своих действий. Сделки признали недействительными.

Сторона ответчика обжаловала решение в Верховном, а после Кассационном судах, которые отменили решение первой инстанции. За Александром осталась доля в квартире на Ленинградской, а за Турчаниновой – на Невского. С того момента на долях стоит арест, поэтому ситуация с тех пор находится в подвешенном состоянии.

Лидия Петровна предлагала Турчаниновой просто обменяться долями, чтобы конфликт разрешился возвратом на изначальные позиции.

“Она заявила, что доля на нее оформлена формально по просьбе Мосиенко, — говорит Лидия Петровна, — Сейчас Турчанинова, вроде, и соглашается отдать долю, но говорит: “я боюсь их».

Сегодня “Бюро жилищно-правовых услуг “ФАРТ” ликвидировано. В этом году Светлану Турчанинову приговорили в Петрозаводске к условному сроку за 4 эпизода мошенничества с недвижимостью. По информации суда, она действовала в составе организованной группы, которой руководил Сергей Миронов. Светлана представлялась риелтором, собирала документы для последующего отчуждения жилья, оплачивала связанные с этим расходы за счет Миронова, готовила договоры, а после подписания регистрировала квартиры и иные помещения потерпевших на свое имя либо на подконтрольных лиц. Турчанинова искала покупателей, показывала им жилье потерпевших, получала деньги за продажу и передавала Миронову, который распределял их между участниками преступной группы.

В 2019 году в судьбе Александра случился новый поворот не туда. Миронов и Мосиенко начали использовать его в других своих делах. Они тогда взялись за некого Курикова, который якобы хотел продать трехкомнатную благоустроенную квартиру, чтобы купить жилье поменьше и погасить долги. Потерпевший злоупотреблял спиртным.

Мошенники обещали Курикову помочь в продаже и поиске нового жилья. План был в том, чтобы подельник Миронова Плаксин за 20 тысяч рублей сыграл роль покупателя. Для него это не впервой. Накануне как раз на этого мужчину оформили жилплощадь в деревянном неблагоустроенном доме, которая стала элементом развода. Черные риелторы хотели ее оформить на Курикова, а его «трешку» продать.

2 ноября 2019 Мосиенко привез Курикова к Миронову, который с ним начал выпивать и предлагать свои «услуги». Он убедил мужчину, что за 50 тысяч рублей готов оказать юридическую помощь в выгодной продаже квартиры и помочь найти новую. Потерпевший согласился. Его уговорили временно переехать в комнату, принадлежавшей родственнице Миронова, на время сделки, якобы для подготовки квартиры к продаже.

Мосиенко начал присматривать за жертвой, давая ему иногда деньги, продукты и алкоголь, усыпляя бдительность потерпевшего и не позволяя контактировать с другими людьми. Позже ему предложили переехать на другой адрес, где «спонсорство» продолжилось.

30 декабря мужчина, опасаясь, что Миронов и Мосиенко не выполнят обещание, сбежал. Банда нашла его 13 января и вновь ввела в заблуждение обещаниями, после чего вернули обратно в комнату под предлогом косметического ремонта его нового жилья.

Далее Мосиенко привлек Василенко, посвятив в суть дела и пообещав 10 тысяч рублей. Александр должен был проживать вместе с потерпевшим и выпивать с ним, чтобы тот никуда не делся. 25 января Василенко взял паспорт жертвы и передал Мосиенко для продажи за миллион рублей квартиры потерпевшего Плаксину. Деньги  Курикову в итоге не передали. После этого злоумышленники оформили другой договор: о передаче потерпевшему квартиры стоимостью 239 540 рублей за полмиллиона. Эти деньги также никто никому не передавал. Куриков подписал все документы пьяный.

В результате мошенничества Миронов, Мосиенко, Плаксин и Василенко заполучили минимум более 1,6 млн рублей.

Уголовное дело на Миронова поступило в суд с представлением прокурора о применении особого порядка проведения заседания и вынесении решения, так как он заключил соглашение о сотрудничестве. Подсудимый согласился с предъявляемым обвинением, вину признал полностью. Гособвинитель подтвердил активное содействие Миронова следствию.

В 2021 году Миронова приговорили к трем годам лишения свободы условно с испытательным сроком в 4 года. Остальные участники в 2022 году также получили условные сроки.

Сегодня Александр утверждает, что стал участником схемы неосознанно. Он просил тогда своих «друзей» поселить его куда-нибудь, так как негде было жить.

«Миронов меня подселил на Московскую, — говорит Василенко, — Потом привезли ко мне мужика. Я его не удерживал, мы совместно жили. Миронов сначала говорил, что все нормально, а потом начал давать показания, что он мне якобы готов был деньги заплатить за все это. Потом меня забрала полиция. Мне все равно поставили мошенничество и удержание человека, как будто я его держал там».

Сегодня Миронов арестован в Вологодской области по подозрению в мошенничестве, а в Петрозаводске проходит вместе с пятью людьми (Гладкий Владимир Александрович, Гошин Дмитрий Владимирович, Денисков Артем Геннадьевич, Дианов Илья Александрович, Зотьев Сергей Анатольевич) по такой же статье со множеством эпизодов как обвиняемый.

По информации прокуратуры Карелии, с 2012 по 2020 года мошенники входили в доверие к алкоголикам, пенсионерам и инвалидам, убеждая совершить сделку с недвижимостью.

Злоумышленники предоставляли потерпевшим для осмотра «будущего жилья» квартиры подконтрольных им лиц. После оформления сделок они регистрировали их на своих людей, продавали недвижимость, распределяли между собой деньги и скрывались.

Жертвами стали 16 жителей Петрозаводска и Кондопоги, у которых обвиняемые обманом украли более 6,5 млн рублей. После сделок пострадавшие оставались на улице без обещанных денег.

Обвиняемые ожидают суда. Как «Республике» сообщил близкий к расследованию источник, к банде Миронова имеет отношение петрозаводский детский тренер по самбо Александр Богданов, который проходит в Вологодской области обвиняемым в похищении людей и вымогательствах.

Но даже если Миронов получит реальный тюремный срок, для Лидии Петровны это ничего не будет значить, так как по сей день семья Василенко не может добиться возбуждения уголовного дела, чтобы вернуть утраченную собственность.

Ранее им отказывали в возбуждении уголовного дела, так как шло гражданское разбирательство.

В 2020 году Следком, разбираясь в истории с Куриковым, выделил эпизод с долей Василенко в отдельное делопроизводство. Документы направили во 2-й отдел Управления МВД России по Петрозаводску, где сначала эти бумаги куда-то потеряли, по словам Лидии Петровны, и нашлись они только после обращения семьи Василенко в суд.

С тех пор образовался замкнутый круг. Адвокат семьи Василенко подает заявление о возбуждении уголовного дела, описывая всю историю сделки  2017 года с показаниями Александра и Людмилы Петровны о фиктивности продажи и покупки долей, дополняя огромной стопкой документов, среди которых, в том числе, почерковедческие экспертизы, копии протоколов судебных заседаний, заявление самого Василенко от 2017 года, где он прямо пишет, что не получал деньги. Обращаются в прокуратуру и суд, но уголовное дело не возбуждают. Полиция получает заявление, ведет проверку и выдает отказ. Прокуратура проверяет их действия, отменяя постановления об отказе. И так по кругу на протяжении 5 лет. А тем временем приближается срок давности преступления, и через два года уже будет бессмысленно что-либо предпринимать.

«Все по полочкам разложено – только работайте. Я не могу понять, почему отказывают. Следователь Каминская смотрела на меня последний раз жалостливыми глазами, но при этом не говорит, почему не возбуждает дело», — сказала Наталья Константинова.

Семья Василенко считает, что проверки идут поверхностно. Дополнительно опросили только Александра, Лидию Петровну и Турчанинову. Почему Мосиенко опрашивали только в 2017, а сейчас — нет? Сегодня он, по словам Александра, отошел от Миронова и имеет к нему претензии. К тому же он имел прямое отношение к сделке и событиям до и после нее. Почему нет показаний нотариуса Стародубцевой, которая удостоверяла сделку?

Из показаний Александра и Турчаниновой следует, что участковый опрашивал сына Василенко в присутствии Турчаниновой, что, считает Василенко, в сложившейся ситуации недопустимо, ведь тогда можно говорить о давлении на потерпевшего и необъективности полицейского, отмечают потерпевшие. Не говоря уже о том, что вторая расписка о якобы полученных деньгах была написана при участковом. Показания своих приятелей Разуваева и Штрыкова, заявивших, что у Василенко тогда водились деньги, Александр сегодня опровергает.

Сторона потерпевших считает: никто не анализировал заключенные сделки с долями в совокупности и не брал во внимание 4 почерковедческие экспертизы, которые заключили: Александр писал расписки и договоры в алкогольном или наркотическом опьянении (он и сам подтверждает это). Никто не выяснял, какое отношение имеют выше перечисленные люди к состоянию Василенко в тот период.

Детали сделки насчет доли на Невского также имеют пробелы. Допустим, Александр получил миллион, но от кого? Мосиенко утверждал, что деньги передали в машине Турчаниновой, но она отказывается от этого факта. Если не она дала деньги, то кто? Также каким способом передали миллион? Наличкой или переводом? То же самое и с долей на Ленинградской: как проходила передача денег Порфоевой?

Никто не проверял, насколько Турчанинова тогда была платежеспособна, говорит адвокат. По данным приставов на 2018 год, она была не в состоянии оплатить коммунальные долги около 400 тысяч рублей. Накануне приставы приходили к Лидии Петровне и спрашивали насчет доли, которая принадлежит Турчаниновой. У нее долги, по словам мамы Василенко, перешагнули за миллион.

Как сообщили в МВД Карелии, сейчас следователи изучают материалы по ситуации с Василенко после их заявления. Идет проверка по факту мошенничества.

В предыдущих постановлениях об отказах указывались две причины: противоречия в показаниях действующих лиц и отсутствие копии решения суда Петрозаводска, когда признали сделку недействительной.

Как нам сообщил близкий к расследованию источник, сейчас провести допрос Миронова и Мосиенко трудно, так как оба проходят по уголовному делу в Вологде. Тем не менее в истории разбираются.

Продажу доли Александра Турчаниновой юридически признали действительной, так как есть соответствующие бумаги и документы, подтверждающие сделку. При этом у стороны потерпевших нет прямых доказательств фиктивности сделки. Не доказано, что Александр не получил с продажи денег. И здесь можно сказать, что у следователей связаны руки. Как возбуждать уголовное дело по ситуации, которую уже разрешили суды: если сделка действительна, то и мошенничества юридически не было. К тому же сам Александр имеет судимость за участие в банде, которая его же и «кинула», и выступает неоднозначной фигурой. Особенно если учитывать, что он может говорить одно, а потом другое.

Официально к ведомствам нет претензий. Полиция получает заявление и реагирует на него. Прокуратура оценивает и проверяет их действия. Миронов и остальные либо были на скамье подсудимых либо ожидают ее. Суды вынесли решения на основе официальных данных, но что по факту?

Если выйти за пределы юридического поля и рассматривать ситуацию комплексно — есть факт несправедливости. Александр, как минимум, не получил обещанных денег. По крайней мере неизвестно, куда делись 350 тысяч рублей после якобы полученного миллиона и потраченных 650 тысяч. По каждому событию истории, которое  так или иначе закреплено юридически, у него есть иные мнения и заявления, претендующие на проверку. Юридически у него есть жилплощадь, но по факту он остался на улице.

Более того, учитывая, какой за Мироновым и Турчаниновой тянется шлейф из пострадавших, можно говорить, что и семья Василенко попала под их «опеку».

Мнения людей, конечно, разделятся, поскольку справедливость каждый измеряет по-своему. Кто-то в этой истории ясно увидит руку черных риелторов и посчитает, что Александра хотели раскрутить так же, как «кинули» других потерпевших. Другие посчитают, что обвинения в сторону Миронова и компашки притянуты за уши, не имеют доказательств, а Василенко отдал долю за водку. Но разве слабость одного человека должна быть возможностью для других? Даже несмотря на его проблемы с алкоголем, наличие судимости, у него есть точно такие же, как и у всех, права на защиту и справедливость.

К тому же надо понимать, что в одной с ним лодке оказалась его мама. Лидия Петровна по факту тоже потерпевшая, которая потеряла половину своей квартиры, а в перспективе может лишиться и этого.