Мастер Катерина

Женщина-мастер на участке обжига – такое на «Карельском окатыше» впервые.

«Давайте сразу уточним: по штатному расписанию я оператор пульта управления, – говорит Екатерина Васильева. – Но уже почти год замещаю мастеров на время отсутствия. Исполняю обязанности».

– Екатерина, в моем представлении мастер участка – это человек, который идет в каске по проходу с разводным ключом, а не сидит в красивом чистом кабинете за компьютером.

– Весь процесс контролируется отсюда, с пульта управления. В цехе работают технологи, агломератчики и газочисты (должность называется машинист эксгаустера). Обжиг окатышей производится благодаря продуву и прососу теплоносителя. Мы дымососами по машине этот воздух разгоняем, выдерживая определенную температуру по технологическим картам .

– А какая должна быть при обжиге температура?

– Вам по зонам? Во-первых, всё зависит от того, какие окатыши мы производим. Есть офлюсованные, есть неофлюсованные. Есть магнезиальные окатыши. К каждому производству свои требования.

Екатерине 28 лет. Высшего образования нет, но есть два средних (Костомукшский политехнический колледж): обогащение полезных ископаемых и металлургия.

– Из школы я ушла после девятого класса, сразу поступила в колледж, – рассказывает Екатерина. – И поскольку мы изучали всю промышленную цепочку, то освоить можно было любую профессию. В моем списке одиннадцать.

– Перечисляйте.

– Дробильщик, сепараторщик, машинист мельниц, дозировщик, машинист конвейера, агломератчик, оператор пульта управления, грохотовщик…

– Стоп! Грохотовщик?

– Специалист, который обслуживает грохоты. Если говорить совсем просто, грохоты – это сита, которые отсеивают материал определенной крупности.

Екатерина Васильева, цех обжига, «Карельский окатыш». Фото: ИА «Республика / Лилия Кончакова

– Это у меня сегодня вечером почти офисная работа, – говорит Екатерина. – А была и не офисная, машинист конвейера. Это значит шланг, лом и лопата. Рабочая профессия, самая настоящая. А когда в операторскую прихожу – я отдыхаю. Здесь четко поставлены задачи (когда мастером работаешь, тут уж надо принимать решения).

– Если что-то в цехе пойдет не так, на пульте загорается красная лампочка?

– Да тут всё красным гореть начинает. И тогда моя задача как оператора сделать так, чтобы инцидент (остановка оборудования, к примеру) не привела к более масштабной проблеме. Есть протокол, но в любой ситуации можно действовать по-разному. Оборудование, оно ломается, это нормально. Люди здесь затем и нужны, чтобы его в чувство приводить.

– То есть в нештатной ситуации у вас нет ужаса и паники, вы понимаете, что делать?

– Ужас и паника уже прошли. Конечно, были. Здесь огромные температуры, а мы ведь говорим не только об оборудовании, но и о людях, которые работают в цехе. Конечно, это ответственность. Но ко всему привыкаешь, абсолютно ко всему.

– Сколько у вас человек в подчинении?

– 12-16, по обстоятельствам. Больше мужчин, да.

– И они вас слушаются?

– Не всегда и не во всем. Когда стала мастером, столкнулась с тем, что в моем подчинении оказались люди, у которых стажа больше, чем мне лет. У них есть свое мнение, к которому я прислушиваюсь. Они прекрасно понимают, что мне еще учиться и учиться. И если знают, что можно сделать проще и лучше, они об этом говорят.

– Матом могут послать?

– Нет. Мы, бывает, ругаемся, но до такого не доходит. И если я уверена в своей правоте, то настаиваю на своем. По-другому никак.

«Офисная» работа. Фото: ИА «Республика / Лилия Кончакова

– Катя, вот вы женщина молодая. А здесь, так или иначе, не экологически чистая зеленая зона. Обжиговый цех – в первом списке вредности. Вас это не смущает?

– Не смущает. Пока есть силы и здоровье, пока ничего не болит. При разумном отношении к безопасности всё хорошо. Есть средства индивидуальной защиты, есть средства коллективной защиты. И если относиться с умом, можно сохранить здоровье.

– А не обидно, что приходится ходить в спецодежде? Может, хотелось бы в платье и на каблуках?

– Это неудобно. Платье и каблуки – в гости. Ну или по городу пройтись, почему нет?

– Но глаза вы красите!

– Это как униформа, оператор должен выглядеть опрятно. Нигде не прописано, но как иначе? Это вы наших женщин не видели: пусть в грязи по уши и лица практически не видно, но глаза обязательно накрашены. И ресницы, и ногти – нет таких, кто за собой не следит.

– Вы феминистка?

– Скорее да, чем нет. Я не считаю, что у меня должны быть какие-то особые привилегии. Но мы равны со всеми, кто здесь работает.

Екатерина Васильева, цех обжига, «Карельский окатыш». Фото: ИА «Республика / Лилия Кончакова

– Как вы себе представляете дальнейшую карьеру?

– Мне бы с этой еще освоиться. Мастером я работаю почти год. Но говорят, чтобы стать толковым агломератчиком, нужно лет десять отработать, а мастером еще больше.

– А хотели бы со временем возглавить предприятие?

– Возглавить? Нет. Чем больше людей в подчинении, тем меньше контроль. Тем меньше от меня зависит. Здесь я могу сразу оценить процесс, исправить свои ошибки и недочеты. Дальше всё сложнее.

– Но вы же смотрели «Москва слезам не верит»? Трудно с тремя, а когда трех научишься организовывать, дальше число уже не имеет значения.

– Возможно. Проверим.