Кемская волость

Во досюлишны — от веки, во которы-то давношны леты… Так на берегах Белого моря начинали когда-то истории и сказки.

Ловили во досюлишны карельские поморы сельдь и зубатку, семгу и камбалу. Били лахтака — морского зайца, гренландского тюленя  и нерпу.  Ворвань шла на свечи, топку, смазку колес. Жизнь вокруг моря.

 

Набегали шведы. И завоевать Кемь пытались, и добром взять. В устье реки, на выходе в Кемскую губу поморы поставили крепость-острог: 212 саженей по кругу (400 метров), четыре башни — для шестнадцатого века серьезная фортификация.

Территория волости в те годы была больше нынешнего Кемского района раз в десять. Сегодня жизнь самого северного города Карелии уже не так зависит от моря. Кемь — это энергетика (каскад ГЭС) и железная дорога: поезда дальнего следования, электрички до Шижни, Нюхчи, Ухтицы.

Остров

В Кеми Белого моря не увидишь. За солью, просторами и воплями чаек нужно отправляться в Рабочеостровск. Сейчас поселок соединен с материком дамбой — железной и автомобильной дрогой. А когда-то это был остров с названием Попов. После революции, естественно, топонимика изменилась: в Соловецкий лагерь особого назначения заключенных отправляли уже с Красного острова.

Сегодня местные зовут его Рабочим.

На заработки уходят в город — железной дороге нужны машинисты и их помощники. Кто-то печет бублики на хлебозаводе, кто-то сделал карьеру в кемской администрации. В Рабочем поселке рабочие специальности, пожалуй, — только на небольшой местной лесопилке. Лесозавод, когда-то отправлявший древесину в Европу и Азию, давно закрылся.

— Корабли к причалу подходят, но не грузовые, пассажирские. Каждый день везут людей на Соловки, утром уходят, вечером возвращаются, — рассказывает Валерий Беляков, глава Кемского района. — Морской грузовой порт — это пока наша мечта.

Порт в Рабочеостровске планируют строить с 2016 по 2020 год. Сейчас идут согласования по земле: для грузовых терминалов потребуется не только берег, но и два-три острова в гавани. От станции «Кемь» нужно строить трехпутную железку, для судов-большегрузов рыть технические каналы. Глубина у причала восемь метров, нужна — 16. Деньги большие: федеральный бюджет, частные инвестиции, средства железной дороги.

— Порт изменил бы всю нашу жизнь. 600 рабочих мест, сами подумайте! Многие у нас скептически относятся: построят-не построят… А я вот процентов на 99 уверен, что все получится. Люди в поселке умеют работать. И работали. В последнее время только сложно стало – кто в город перебрался, кто пьет…

Причал

Владимир Василенко — из тех, кто ни в какой порт не верит.

— Я вам так скажу: я-то меньше всего потеряю в связи с происходящим. Потеряют окружающие: будут нюхать эту пыль, слушать этот шум, ничего с этого не имея, как раньше никогда не имели.

Владимир Петрович лукавит. Для него, владельца прибрежных гостиниц и пароходов, порт — большая грузовая заноза.

 

Туркомплекс «Причал» (собственность Василенко) на берегу Белого моря может разместить одновременно до 200 человек. Современные аккуратные коттеджи, охраняемая парковка, ресторан. Плюс на самих Соловках гостиница на сто мест. Плюс два больших автобуса — забирать туристов с вокзала. Вся линейка налажена с 98-го года. За сезон через «Причал» проходит до 60 тысяч человек.

— Я всегда знал, что из Кеми на Соловки — самый лучший маршрут. Железнодорожный узел — раз. Автомагистраль — два. Все просил кусок аэродрома, так и не отдают (хоть он и закрыт давно). Отсюда до Соловков морем идти — самое короткое расстояние, 42 сухопутных километра. И я знал, что все пойдут здесь. Весь мир поедет — тут. И за все это время у государства ни копейки не взял! Все построено на свои деньги.

Василенко планировал широко строиться на берегу, и более того — три года назад начал строительство аквапарка. Трехэтажное здание (бетонные стены в полтора метра толщиной), мощная котельная. Бассейны с пресной и морской водой, турецкие и алтайские бани.

— Мы собирались бизнес круглогодичным делать. Изба Деда Мороза, олени, собаки. Снежкобластеры для зимнего пейнтбола закупили… А теперь стоим, ждем. Планировали вкладывать десятки миллионов, но если начнется строительство порта… Уйду. У меня и место новое уже присмотрено.

Крепость

Кемляне мечтают. Кто-то о горячей воде (из крана в Кеми она давно не течет), кто-то о новом небитом «жигулёнке». А директор музея «Поморье» мечтает о Крепости.

— Представьте: на острове, омываемая Кемью-рекой, стоит высоченная крепость. Во-о-о-о-т такая… — ведет указкой по гравюре Ирина Устин.

— Что туристы — и кемляне немногие знают, какая у нас здесь крепость стояла!

Сначала четырехбашенная, неприступная: как получили шведы первый отпор, так семь десятков лет потом в Кеми не появлялись. В 1657-м, еще до Петра, шведы опять зашевелились на наших берегах, а крепость старая к тому времени развалилась. И решено было строить новую — шестибашенную.

Указка перебирается к следующему стенду.

— Мы в прошлом году побывали на этом островке — обдумывали строительство. От реки, от города он закрыт лесом, внутри только иван-чай растет. И время — как будто останавливается… Место намоленное (здесь стояла средневековая деревянная церковь). Стояла до середины двадцатого века. Сплавщики, говорят, сожгли.

Ирина не только мечтает, но и продвигает свой проект. Крепость — как объект туристического показа, гостиница, ресторан поморской кухни, сувенирка. В этом году музей выиграл грант фонда Тимченко (700 тысяч рублей) с идеей «Городок Кемской — ForPost Беломорья». На эти деньги Устин хочет оформить «предпроект».

— А в одной из крепостных башен можно устроить гостиницу семнадцатого века!

— С клопами?
— Ну, клопов-то уж не надо, а вот с горшком ночным можно. Без канализации, без электричества — попробовать однажды! Финны, например, любят, когда все так устроено, чтобы печка по-черному топилась. У них там, говорят, такие чумы (почти землянки) — их снимают за большие деньги для первой брачной ночи!

Это, кстати, правда — мне рассказывали туроператоры в финском Кухмо. Причем до «номера для новобрачных» молодожены добираются по озерному льду на собачьих упряжках.

 

Ветер

Курортный сезон на Белом море короткий. Зубатка, морошка, грибы — все это мелочь на закуску. Летом в Кемь приходит ТУРИСТ. Причаливает на многомиллионной яхте, спускается на байдарке по Поньгоме, добирается до Соловецкого подворья пешком. С детьми и собаками. С фотоаппаратом и кошельком.

Путешествие на Белое море — вещь недешевая. Опытные туристы-байдарочники берут с собой на сплав не меньше 15 тысяч рублей на человека, причем наличкой — банкоматы на деревьях не растут. Путешествующие на джипах к святым местам затраты не озвучивают. И все эти деньги оседают в Кеми и районе. Как правило, неучтенные,  не обложенные налогами.

Таксисты в сезон обеспечивают семью на год вперед. К примеру, на железнодорожной станции Кузема нет билетной кассы. И если неопытный байдарочник не обзавелся билетом заранее, ему — хочешь-не-хочешь — надо попадать в Кемь, иначе в поезд не посадят. А до Кеми сто километров, и тридцать из них (до трассы) проходят по весьма условной дороге. Пассажиры платят пять тысяч за машину. Пассажиры с байдарками — семь.

К туристам современный помор относится расчетливо и снисходительно. Привычка к морю мешает оценить красоту родного пейзажа.

— Мы приехали на пленэр. Десять дней были на Соловках, писали. Я вообще Русский север люблю, это мои корни. Давно хотела попасть сюда, и вот чудо случилось!

Оксана Понкратьева прилетела из Новосибирска с группой художников. С Соловков вернулись накануне: по прогнозу обещали шторм.

 

— Турции нам не интересны, — Оксана не отрывается от мольберта. — А на Соловки, я думаю, отправляются люди необычные. Какой нормальный человек потратит все отпускные деньги на билеты — и приедет туда, где холодно? Но для нас здесь все свое: история, духовное состояние. А пейзаж! Меняется каждую минуту. В день нашего приезда море было цветное, сегодня — серенькое, и тоже красиво. Море, ветер… Ш-ш-ш-у-х-х-х — и унесло все мысли!