Петрозаводчанка мечтает восстановить могилу академика Фортунатова

Филологи знают это имя: Филипп Федорович Фортунатов. Он считается основателем московской школы лингвистики. Был профессором МГУ, читал там курсы индоевропеистики и общего языкознания. В начале ХХ века стал штатным академиком Петербургской академии наук. Его именем названы два звуковых закона. Идеи Фортунатова повлияли на появление российского структурализма — направления, позволявшего анализировать культуру и общество по моделям лингвистики. Среди его учеников — выдающиеся ученые-языковеды.

С Карелией академик Фортунатов познакомился еще в детстве. Большую часть школьных лет будущий ученый с мировым именем провел в Олонецкой губернской гимназии. На фасаде Музея изобразительных искусств есть мемориальная табличка, указывающая на этот факт. Много позже Филипп Федорович приезжал в Карелию как турист. Считается, что по дороге к водопаду Кивач лошади потребовалось переменить подкову, и экипаж остановился в Косалме. Красота этих мест поразила ученого, и он купил здесь дом, чтобы проводить в Карелии летние месяцы.

В Косалме у него был свой дом — он вел хозяйство, изучал карельский язык, готовил здесь научные труды. Рассказывают, что он был демократичным — запросто общался с крестьянами, помогал им. Чета Фортунатовых даже взяла на воспитание двух девочек из окрестных деревень, вырастила их и дала образование. Так, Настя Башова, родившаяся в Косалме, изучала в Петербурге сельское хозяйство. Она стала одной из первых женщин-агрономов. По словам Екатерины Лобастовой, Анастасия Башова похоронена на кладбище в селе Царевичи. Первой приемной дочерью была Ольга Редина (Болтунова) из деревни Гомсельга. Фортунатовы воспитывали ее с трех лет.

О жизни Филиппа Федоровича Фортунатова и его жены Юлии Ивановны в Карелии известно не так много, рассказ о них можно прочитать в очерках «Этюды о карельской культуре» финского лингвиста Пертти Виртаранта. Умер академик Фортунатов в 1914 году, жена пережила его на семь лет. Их могилы находятся практически в центре деревни Косалма. Местные жители (в основном дачники) привыкли к этой достопримечательности деревни. Заброшенные захоронения Фортунатовых с покосившимися скромным памятником из малинового кварцита и кривым безымянным чугунным крестом стали частью общего пейзажа Косалмы. Тема восстановления памяти выдающегося человека периодически проявляет себя, но дальше идеи дело не идет.

«Республика» разговаривает с Екатериной Лобастовой о том, почему она решила сейчас поднять тему с реконструкцией захоронения академика Фортунатова, как продвигается дело и каковы его перспективы.

— С чего все началось?

— Дело в том, что я о могиле Филиппа Федоровича Фортунатова узнала совсем недавно. Вид захоронения произвел на меня сильное впечатление. Я так расстроилась от этого безобразия, что написала большой пост на своей странице в соцсетях. Планов взять и всё исправить у меня не было. Только эмоции. А потом стали откликаться люди — и всё как-то само собой пошло.

— Как вы узнали о Фортунатове?

— Я узнала о нем, к сожалению, сравнительно недавно из статьи «Чудо о карельской культуре» Пертти Виртаранта. Это один из моих любимых авторов, я читаю всё, что можно найти на русском. А то, чего нет на русском, на финском добываю. Пертти Виртаранта занимался изучением карельского языка и культуры карел. Он автор шеститомника записей людиковских текстов, которые он по большей части записал от Степана Годарева из деревни Галлезеро. Это родина моей прабабушки, а Степан Годарев — мой родственник. В свое время я взялась за изучение генеалогии своей семьи, а заодно стала собирать все сведения о жизни, быте, языке моей родины. Два года плотно сидела в Национальном архиве, потом искала информацию о культуре людиков нашего Петрозаводского уезда в архиве Карельского научного центра РАН. Это очень интересно. Сейчас я на скелет в виде цифр и фамилий наращиваю «мясо» — факты из отчетов, полевых дневников этнографов, текстов исследователей. Много полезного и интересного материала я обнаружила, например, в полевых дневниках экспедиции 1957 года первой карельской «этнографини» Розы Тароевой, которая родилась в той же деревне Мунозеро, что и моя бабушка.

— Что Пертти Виртаранта написал о Фортунатове?

— Небольшой рассказ, как Фортунатов проводил время в Косалме, как ставили самовары, как к ним гости приходили, как они разговаривали. Видимо, были источники у него. Это было не сухое упоминание о человеке, его сообщение меня тронуло. Что для меня значит имя Фортунатова? Я знала, что он лингвист, но ничего не читала. Только недавно прочитала его предисловие к первому людиковскому словарю, которое написал учитель Георгиевский из Святнаволока. Фортунатов редактировал этот словарь. Я поняла, что он за эти годы, которые провел у нас как дачник, язык-то выучил — знал и произношение, и грамматику. Меня такие вещи очень впечатляют. И мне хочется, чтобы об этом знало как можно больше людей.

— Как возникла кампания по организации реконструкции захоронения Филиппа Федоровича Фортунатова?

— Начав общаться с чиновниками, я почувствовала готовность к диалогу. Денег ни у кого нет, но есть желание. Мне стали помогать Юлия Алипова, начальник управления по охране объектов культурного наследия Карелии, Константин Иванов, руководитель Прионежской специализированной службы, и Анастасия Соколова, глава администрации Шуйского поселения. Она сразу сказала, что за счет средств местного бюджета снесет четыре аварийных дерева на территории захоронения. И это сделано! Мне очень нравится с ней общаться. Надеюсь, что мы с ней продолжим сотрудничество.

 

— Что сейчас представляет собой захоронение?

— С этим кладбищем всё непросто. По факту оно есть, а по документам не существует. Кто-то, по идее, должен взять его на баланс: либо федералы как территорию, прилегающую к охраняемому объекту, либо местные власти. Но последним сложнее, поскольку благоустройство потребует ресурсов, которых нет в бюджете. Спасибо, что Анастасия Соколова не осталась равнодушной и выделила 90 тысяч рублей на снос четырех аварийных тополей на участке захоронения. На этом небольшом кладбище сохранилось всего три могильных знака: памятник самого Фортунатова и, предположительно, его жены (сохранился только чугунный крест), и кого-то из семьи Башовых, но не приемной дочери Анастасии.

— Что вы планируете делать?

— Мне хочется, чтобы были снесены все аварийные деревья, убраны дикие заросли кустарников (это можно сделать на субботниках), вывезены гнилые части, оставшиеся от забора. Там есть старая ограда, но хотелось бы сделать хорошую красивую металлическую ограду, калитку. Чтобы эту зеленую сетку-рабицу вокруг камешка Фортунатова выкинуть. Спланировать, выровнять всю территорию, сделать как положено: с песком, геотекстилем, красивым щебнем. Чтобы там был поклонный крест, информационный щит, где будет написано про Фортунатова и его заслуги. И эту старую каменную кладку, которая вдоль дороги идет, надо привести в порядок. Изгородь красивая, но есть выпавшие камушки, разрушена верхняя часть. А если еще дальше думать, то можно было бы помечтать о том, чтобы там снова появилась часовня. Чтобы всё это сделать, нужно привлечь людей. На таких же делах и происходит настоящее патриотическое воспитание, так людей и можно научить любить свою землю.

 

— Кто вам помогает сейчас?

— Многие люди уже откликнулись на мою просьбу и перечислили деньги. Среди благотворителей — госслужащие, мои друзья, журналистка, сотрудник КНЦ РАН. Отец Геннадий, возглавляющий Шуйский приход, предложил отслужить молебен на этом месте. Художник Владимир Копнин помогает решить вопрос с эскизом памятника.

Позднее Екатерина Лобастова рассказала о том, что людей, заинтересованных в достойном сохранении памяти академика Фортунатова, становится всё больше. На своей стене в соцсетях она написала о том, как познакомилась с Борисом Бойцовым и его женой Любовью. О Борисе Павловиче Бойцове, фотографе, ветеране войны «Республика» писала не один раз.

«Бойцовы много рассказали о долгой жизни в Косалме и о том, кто и когда приезжал туда на субботники, на экскурсии, как они обращались в былые времена к министру культуры с просьбой спилить тополя и навести порядок — и как ничего не последовало. Эти достойные неравнодушные граждане дали на продолжение работ 2 тысячи рублей и приглашали приходить, когда будут субботники — воды попить.

Они прожили в этом красивом доме в Косалме уже много лет и помнят те времена, когда на кладбище был постоянный рабочий по уходу, который косил и убирал, пускал посетителей, смотрел за порядком.

В их карельском доме в былые годы жил в комнате на чердаке сам писатель Линевский! А архитектор Овчинников провел у них в Косалме в 1990 году не один час, работая над проектом памятника Фортунатову, который так и не был высечен из камня и установлен, хотя победил в конкурсе. Бойцовы с удовольствием и с сожалением вспоминали, как вдохновенно он работал, обмерял кладбище, просто летал и парил, творя свой проект, так и не воплощенный… Неужто всё было зря?

Со слов Владимира Копнина, проект памятника Фортунатову — это вертикально стоящая раскрытая книга из камня, на которой изображен академик. И низенькая ограда с вензелями ФФ.

Какой же клубок в Косалме сплелся! Это невероятно, я поражена. Могила Фортунатова явилась мне сегодня уже как символ культуры. Косалма как некая культурная мекка, где полжизни прожил лингвист Фортунатов, где жил и писал Линевский свои «Листы каменной книги» в мансарде рядом с Фортунатовым, и работал Овчинников над проектом памятника Фортунатову в виде — опять! — каменной книги», — пишет Екатерина Лобастова.

 

В ближайших планах волонтеров — собрать деньги, чтобы снести остальные аварийные деревья. Примерная смета — 100 тысяч рублей. Сама Екатерина уже придумала, как убрать с участка пни, которые будет невозможно выкорчевать. Дальше понадобятся организованные субботники, чтобы подготовить территорию к реконструкции.

«Мне теперь деваться некуда. Я буду заниматься этим делом, пока всё не получится так, как нужно. Конечно, мне нужна поддержка и помощь», — говорит Екатерина Лобастова. Всем, кто хотел бы присоединиться к кампании по восстановлению захоронения могилы Филиппа Федоровича Фортунатова, можно связаться с Екатериной Лобастовой через паблик в «ВКонтакте» или по телефону +7-921-220-80-38.