«Просто дайте нам детей!»

Катюша не может устоять на месте. Она передвигается стремительно, перебежками, умудряясь что-то спрашивать на ходу. У нее нет страха перед незнакомыми людьми, она запросто вступает в разговор. Ее мама считает, что у Катюши, как и у всякого рыжеволосого ребенка, есть дар приносить радость окружающим.

Поводом для нашей встречи с Любовью Сорокиной, мамой Кати, стал ее откровенный пост в соцсетях о том, как она переживает судебные встречи с родственниками ребенка, которые хотят восстановить свои права на девочку. Оказалось, что Любовь может говорить с читателями своего блога открыто практически обо всех своих переживаниях. Проговаривание веселых и тяжелых моментов жизни – часть ее личной терапии и поддержка окружающих.

Действующие лица

 

– Как Катя приняла школу? Этот вопрос обычно важен для родителей первоклашек.

– Сначала я думала оставить Катюшу дома, сразу перевести на семейное образование, но потом поняла, что она меня вообще не воспринимает как учителя. Отдали в школу, сейчас все нормально. Пока ей нравится в школе, она – человек общительный, очень любит детей, людей, всегда со всеми знакомится, со всеми играет. В первый месяц школы, правда, она саботировала домашку: «В смысле? Какая домашка? Я в школе учусь и теперь домой буду приходить учиться? Что?» Была в шоке первое время, но сейчас привыкла, делает уроки. Я сразу заняла позицию, что не буду с ребенком делать домашнее задание. Знаю, сколько времени и нервов тратят на это многие родители, ссорятся с детьми. Я сразу сказала: «Катя, это твоя ответственность, твоя обязанность. Можешь, конечно, не учиться, ничего не делать. Но тогда ты не научишься читать и писать, а без этого учиться дальше будет очень трудно». Её это мотивирует.

– Она – самостоятельный ребенок?

– Мы стараемся договариваться, я ей доверяю. Конечно, у нас не на самотек все пущено, какие-то моменты я контролирую, но не трясусь над ней как над хрустальной вазой, а позволяю переживать свой опыт. Например, я сразу начала позволять ей самой выбирать одежду, в которой она хочет пойти. Например, она хочет надеть шапку – надевает, не хочет – не надевает. Она же выйдет на улицу и поймет, холодно ей или не холодно.

1 сентября она пошла в школу в розовой рубашке. Я говорю: «Завтра праздник, все будут нарядные. Что ты хочешь надеть?» Она выбрала эту рубашку, и я даже не стала париться из-за отсутствия бантов. Ей было комфортно.

 – Вообще Кате нравится быть не такой, как все?

– Я думаю, да. Она всегда осознавала свою уникальность, потому что она рыжая. Ей все об этом говорят: «Ой, какая ты рыжая! Какая необычная! Какая хорошенькая!» Я ей объясняю: «Это твое предназначение – радовать других людей». Она понимает.

– Какой у нее характер?

– Она классная: всегда в хорошем настроении, всегда открыта и радостна. Да, она импульсивная и может психовать: топнуть, рыкнуть, может очень резкую волну свою пустить, и меня это иногда выбивает из равновесия, потому что хочется дать отпор ее волне.

 

– Как вы нашли Катю?

– Родитель может отдать ребенка государству, если у него возникают какие-то жизненные сложности. Он пишет заявление, отдает ребенка, но через три месяца должен его забрать. Либо продлить срок его пребывания в детском доме еще на три месяца. Если родитель навещает ребенка, это продление может быть долгим процессом. Но бывает так, что родители пишут заявление, проходит три месяца, а их нет. Если мама или папа не объявляются в течение полугода, то их ограничивают в родительских правах или вовсе лишают прав. Тогда ребенка рекомендуют переместить в приемную семью. Это история Катюши. Её маму лишили родительских прав, а папа был ограничен в правах.

Мы ее ждали около года. Нас сразу предупредили: только она рыженькая. Часто приемные родители хотят, чтобы ребенок был похож на них, поэтому рыжим сложнее в этом плане. Мы сходили, познакомились – хороший ребенок. Стали оформлять документы на опекунство.

– Трудно было в начале совместной жизни?

– Я знаю, что первое время и ребенок, и родители испытывают дикий стресс. Я готовилась к самым плохим сценариям, но все было легче, хотя все равно не просто. Весь свой ресурс, все свое время и все силы нужно было перенаправить на ребенка. Вчера мы еще были сами по себе с мужем, а теперь все изменилось. Первые две недели мы сидели дома, вообще никуда не выезжали, и я как могла вела удаленно свою деятельность. Я планировала сидеть месяц, но не выдержала. Сначала мы приглашали бабушку посидеть с Катей, а потом я сама стала выезжать с ней в город.

Конечно, муж мне помогал и помогает. У нас равное распределение всех родительских обязанностей. Мне нужно время для себя, у меня широкий круг интересов. Так случилось, что через полгода нашей жизни с Катюшей меня пригласили выступить на экономическом форуме в Красноярске. Мне нужно было улететь на четыре дня, и я с опаской думала о том, как их оставить вдвоем? Я все же полетела, и они без меня хорошо прожили. И в этом же году я летала на неделю в Германию. И потом они приехали на машине встречать меня в Питер. Это было потрясающе.

– Вы сразу ей сказали, что она приемный ребенок?

– Я же не могла взять и перечеркнуть все, что у ребенка было до нас. Я понимала, что врать – это предательство, что невозможно перезаписать ее жизнь. Хуже, когда ребенок в уязвимом возрасте узнает, что он не родной. Я изначально хотела доверительных отношений, поэтому она знает, что живет в приемной семье. Я специально не рассказываю, но она иногда задает вопросы. И мы деликатно с ней обсуждаем эту тему.

 

– Вы пишете, что у вас сейчас проходит суд, связанный с восстановлением в правах родных родителей Кати?

– Это уже второй суд. Первый был в 2019 году, после двух лет жизни Кати с нами. Мама подала в суд о восстановлении родительских прав, но проиграла. Теоретически родитель может быть восстановлен в родительских правах, но это бывает редко. Суд учитывает наличие стабильной работы, своего жилья, здоровья, должны быть погашены все долги, в том числе по алиментам. Обычно дети, которые попадают в детский дом, имеют неблагополучных родителей. Чтобы восстановиться, нужно иметь большую силу, огромную внутреннюю решимость. Не у всех она есть. Сейчас у мамы Кати относительно благополучный период, но сохраняется масса проблем. Скоро будет новое заседание, ждем.

Катюше я ничего не говорю, она будет расстраиваться. Пока у Кати нет прочной внутренней стабильности, я не даю согласия на ее встречи с мамой. Я знаю, что всегда дети хотят знать, кто их настоящие родители. Они хотят понять, что произошло, почему их оставили. И есть эта тонкая ниточка, которая будет их связывать всю жизнь – мать и ребенка. Я Кате говорю, что у мамы так сложились обстоятельства, что она не смогла заботиться о ребенке. Я не сужу ее.

– У вас есть психологическое образование?

– Нет, но тема психологии мне интересна. Я участвовала и в групповых, и в индивидуальных психологических программах, читаю много книг по психологии. Когда в нашей семье возникла проблема с тем, что у нас не появляются дети, меня познакомили с психологом, который умел работать с внутренними семейными проблемами, блоками, энергетическими узлами, которые надо развязать. Мы пошли вдвоем с супругом, прошли консультацию, а потом я стала ходить на групповые программы. Потом стала искать разных специалистов, помогающих разобраться в жизни: психологов, энерготерапевтов, людей, владеющих различными методиками.

 

– Почему вы рассказываете обо всем так открыто в соцсетях?

– Я активный человек, общаюсь со многими людьми. И мне не хочется держать скелетов шкафу, не хочется быть уязвимой. Второй момент – мне нравится писать о своих ощущениях от жизни, для меня это терапия. Письменные практики позволяют посмотреть на себя со стороны, вынести «на бумагу» какую-то ситуацию, проблему, трудность и освободиться от нее. А в-третьих, я знаю, что через свои тексты помогаю людям в большей или меньшей степени. Я знаю, что многие живут с похожими проблемами. Если я поделюсь, им станет легче, и мне тоже. Люди мне иногда рассказывают свои истории, просят поддержки. Я рада, что мой опыт кому-то помогает выживать.

– Как ваш муж относится к тому, что вы описываете вашу жизнь в соцсетях?

– Муж привык меня поддерживать во всем, что я делаю. Конечно, когда речь идет о совсем личных моментах, которые касаются его жизни, я спрашиваю у него разрешения на публикацию. Сейчас я советуюсь уже и с Катюшей. Иногда она не дает мне разрешения на размещение какого-нибудь снимка или смешной реплики, случайно сказанной по какому-нибудь поводу, и эти истории остаются только между нами.

---