Театрально-социальный эксперимент в Петрозаводске провели артисты Александринского театра. Идею проекта поддержали Институт им. Гёте в Санкт-Петербурге и Немецкий культурный центр в Петрозаводске. В столице Карелии показы прошли в колледже культуры, в школе № 3 и дважды — на сцене театра «Творческая мастерская».
Драматургической основой театрально-социального эксперимента стала пьеса «Ливия, 13», написанная швейцарским автором Кристине Риндеркнехт в документальном ключе.
Сцена из спектакля «Ливия, 13». Фото: Владимир Волотовский
«Ливия, 13» — драма переходного возраста. Главная героиня пьесы — Ливия, которой 13 лет. Она перешла с подружками в новую школу, поэтому им нужно как-то себя проявить, чтобы влиться в коллектив. Вечеринка — хороший вроде повод. И тут случается самое ужасное, что может произойти с девочкой. Ливия с непривычки напивается и засыпает на полу, а новые одноклассники стягивают с нее трусы и начинают фотографировать бесчувственную Ливию на свои телефоны в самых откровенных позах. На следующий день вся школа видит эти снимки. Как такое пережить? К этим несчастьям добавляются другие — подруги начинают ее сторониться, одноклассники травить, отец-учитель не знает, как себя вести с дочерью, мальчик, который нравится, малодушничает. В финале — попытка суицида. Язык пьесы — живой разговорный.
Режиссер Михаил Патласов на сцене «ТМ». Фото: Владимир Волотовский
Пьеса представлена в формате «классной драмы» или «драмы в классе». Режиссер — Михаил Патласов, специалист в области документального театра. Его спектакль «Антитела» в театре «Балтийский дом» стал лауреатом в двух номинациях премии «Золотая маска». Он также известен по документальному проекту с бездомными «Неприкасаемые».
Формат «классной драмы» относительно нов для российских театров и публики. Идея состоит в том, что пьеса показывается, как правило, непосредственно в классном помещении для учеников одного класса, обычно в течение одного урока. После показа — обсуждение увиденного с учениками. Формат «классной драмы» популярен в Европе, в том числе в Германии, и имеет большой успех, так как в его рамках актёры обращаются непосредственно к подростку, вступают с ним в доверительный открытый диалог.
Как это происходило у нас на сцене?
Эксперты спектакля. Фото: Владимир Волотовский
Действие начинается с импровизации. Представление предваряет режиссерский зачин. Михаил Патласов интересуется, есть ли в зале люди моложе 12 лет (их нет) и готовы ли они принять участие в откровенном разговоре. Школьники отвечают, что они уже не маленькие и с ними можно говорить по-взрослому. После этого на сцену приглашаются четыре «эксперта» из детей. Их реакция на происходящее проецируется на большой экран.
В спектакле заняты четверо артистов Александринского театра. По ходу читки пьесы они без конца меняются ролями. Режиссер объяснил этот прием тем, что каждый из артистов готов примерить на себя любую роль. В самых сложных сценах реплики одного персонажа могут подавать сразу трое артистов, демонстрируя, возможно, разные варианты реакции на события. Кроме того, прием дает возможность не ассоциировать героев с исполнителями, чтобы историю было проще примерить на себя.
Сцена из спектакля «Ливия, 13». Фото: Владимир Волотовский
В спектакле нет нецензурной лексики, но некоторые обороты вполне могли шокировать если не детей, то их учителей, которые тоже были в зале. В середине представления одна учительница увела из театра весь свой класс. Один мальчик из «экспертов» ушел со сцены сам. Сидящие рядом с нами школьники, услышав слово «сиськи», поначалу хихикали, но потом, надо сказать, перестали реагировать даже на слова покруче — их, возможно, захватила сама история.
В завершение действа артисты остались на сцене, чтобы поговорить со зрителями.
— О чем эта история?
— О том, что детям вреден алкоголь. Что девочка могла бы подумать и об отце, который после такого наверняка потеряет работу. Что нужно лучше выбирать друзей.
«Мы не призываем подростков отказаться от алкоголя и ненужных им отношений. Не выводим мораль и никого не клеймим. Мы рассчитываем на то, что дети, проговорив ситуацию, будут иметь представление о том, что им делать в случае чего. Иногда не лишней оказывается информация даже о том, что напитки лучше не смешивать, а градус не следует понижать», — говорит Михаил Патласов.
Интересно, что обсуждать представление очень хотели взрослые. К слову, показ в классах, по словам режиссера, всегда происходит без участия взрослых — учителей или родителей.
Мнение зрителя
«Республика» поговорила о происходящем на сцене с одним из зрителей. Нашим экспертом стала Ася Панина, ей 12 лет.
Ася считает, что терапия может быть и шоковой. Фото из личного архива.
— Как вы считаете, можно ли в театре, храме искусства, разговаривать с подростками на такие откровенные темы таким нехудожественным языком?
— Я думаю, что показывать можно и нужно. Такие спектакли действуют как предупреждение. Возможно, кто-то скажет, что дети 12-13 лет еще маленькие. Да, для меня некоторые моменты и слова спектакля были неожиданностью. Я не ожидала, что так откровенно будет говориться о сексе. Да и сама ситуация, которая произошла с героиней, довольно-таки грязная и пошлая. Некоторые — и взрослые, и дети — были шокированы, некоторые даже ушли. Во время спектакля режиссер неожиданно остановил действие и спросил у детей, поднявшихся на сцену, не хочет ли кто-нибудь уйти. Один мальчик ушел, и занять его место никто не захотел. То есть спектакль действительно шокирует.
— Это хорошо?
— Из-за того, что многие были шокированы, эффект спектакля оказался сильнее. Все события и мораль отпечатаются в памяти. Ты получаешь небольшой шок, много сильных эмоций, думаешь об этом несколько дней и извлекаешь для себя какую-то мораль и опыт.
Обсуждение происходящего — часть эксперимента. Сцена из спектакля «Ливия, 13». Фото: Владимир Волотовский
— Вам не хотелось уйти?
— Я ожидала чего-то такого, потому что мы с мамой предварительно почитали о нем в интернете. Да и истории о подростках в книгах часто бывают шокирующими. Хотя я не ожидала, что все будет настолько откровенно. Мне не хотелось уйти — было интересно, что будет дальше.
— Может, эта история не для 12-летних школьников?
— Я никого не осуждаю, но считаю, что 12-13 лет — это самое время, чтобы сделать предупреждение. Слово «предупреждение» надо подчеркнуть, обвести, написать капсом, раскрасить и выделить! И дети уже будут подготовлены к чему-то такому. Ведь после спектакля мы обсуждали, кто какие ошибки сделал. И дети, которые его посмотрели, уже будут знать, как им поступать и чего делать не надо. Это дает опыт. Конечно, лучше учиться на чужом опыте. Я думаю, что смотреть спектакль в 12 лет в самый раз. В 15-16 лет им может быть уже не интересно. Я думаю, в 15-16 лет многие скажут: мне все равно. Или: со мной такого не случится.
— Может ли такой свободный язык звучать со сцены?
— Нас режиссер предупредил, что матов не будет, но сказал, что будут не очень красивые слова и жаргон. Но мы знаем эти слова и используем их в речи. Думаю, что даже хорошо, что спектакль построен с использованием такой речи. Зрители лучше понимают происходящее, потому что если бы там был язык Пушкина и в рифму, то это было бы странно. А так зрители лучше понимают эту ситуацию. Она ведь из жизни. В зале были люди, которые сказали, что в их школе случилась похожая история.
— Какие темы, по-вашему, были бы еще интересны для подростков в театре?
— В основном психологические проблемы надо обсуждать: суицид, отношения между мальчиками и девочками. В 13 лет можно уже о наркотиках говорить. Все об этом знают, но еще не сталкивались с этим близко, поэтому тут тоже можно делать предупреждения. С подростками надо говорить, например, о том, что в социальных сетях распространяются призывы к суициду. О том, как нужно вести себя, чтобы противостоять этому. В соцсетях тебя могут шантажировать, угрожая выложить что-то личное про тебя. С этим трудно бывает справиться. Родителям об этом рассказывать не хочется — они будут ругать или накажут, накричат. Особенно в семьях, где не особенно обращают внимания на подростка. А с друзьями об этом говорить многим стыдно или страшно. Остается театр.
Местный опыт
Сцена из спектакля «Раз, два, три…» Фото из архива театра «Творческая мастерская»
Театр драмы «Творческая мастерская» не только выступает партнером в проекте Александринки. В похожем экспериментальном формате на нашей сцене идет спектакль «Раз, два, три…», поставленный московским режиссёром Филиппом Лосем по пьесе «Глиняная яма» Ольги Погодиной-Кузьминой. Возрастное ограничение здесь 16+. По отзывам зрителей, спектакль шокирующий, но полезный.
Вместо резюме
Сцена из спектакля «Ливия, 13». Фото: Владимир Волотовский
В моем детстве было несколько случаев художественных шоковых терапий. В детском саду нас повели смотреть кино «Белый Бим Черное ухо» в воспитательных целях. Большего ужаса себе не представить. Потом всем классом ходили на «Иди и смотри» и «Чучело». Каждый раз переживания были очень сильными. Пересмотреть можно было потом только фильм «Чучело». Хорошее кино. Кино, в отличие от живого театра, дает человеку возможность отстранения. Новое время позволяет вести беседы с молодежью напрямую. Тут уже не приходится говорить о художественных достоинствах или недостатках представления. Тут разговор вообще без взрослых.
Сетевое издание
RSS Лента