План «Б»

Проект «Персона» возвращается на сайт «Республики». Проект будет существовать в нескольких форматах: в виде отдельной телевизионной передачи на канале САМПО ТВ 360°, которую можно будет смотреть два раза в месяц по средам в вечернее время, в развернутом виде проект будет выходить на сайте «Республика» и в газете «Карелия». Главная интрига, связанная с аналоговой фотографией, остается. Фотограф Михаил Никитин снимает героев на ретро-камеру под названием Yashica В, проявляет и сканирует снимки специально для проекта. Беседует с героями Анна Гриневич.

Алексей Бабенко погружен в глубину жизни гораздо сильнее меня. Он спокоен, мягок, уверен в себе, как тот, кто видит немного дальше тебя. Он умеет контролировать не только свое тело, но и многие внутренние процессы, связанные с чувствами и ощущениями. Он привык относиться к реальности осмысленно.

Даже известные комбинации из пальцев, оказываются, имеют свое значение. Например, показывая средний палец, ты демонстрируешь дисциплину и волю. Мизинец и указательный в паре дают коммуникацию и знания. Этот же жест любят болельщики.

— Ты вообще-то смотришь чемпионат по телевизору? Интересно тебе это?

— Чемпионат мира меня интересует только с точки зрения высокой коммуникации людей. Я за этим только и смотрю: как люди понимают друг друга без слов. Футбол с соревновательной точки зрения мне не важен. Соревнование разделяет — на команды, на игроков и болельщиков, а мне интереснее его созидающая роль. Если внимательно смотреть, то можно увидеть моменты, где возникает коллективное сознание. У хороших футболистов, как и мастеров восточных единоборств, игра происходит в голове. Недавно показали гол какого-то серба. Он разбежался, все подпрыгнули, ожидая полет мяча, а он катнул его прямо в ворота. То есть, он сработал на уровне своего тела.

Футбол — это немножечко спектакль, поэтому футбол мне интересен с точки зрения мощной созидательной коммуникации. Плохо, что почувствовать это можно не часто и за большие деньги.

— Как думаешь, кто выиграет?

— Выиграют немцы, на втором месте будут англичане, на третьем — сербы. Это не прогноз, это я так вижу. Я и родственникам так сказал: закладывайте имущество, делайте ставки.

— Тебя можно назвать болельщиком?

— Я сильно не переживаю и не вовлекаюсь. Болеть — занимает слишком много энергии. Я могу сидеть перед экраном и сопереживать людям, но меня хватает минут на 40. Потом я встаю и иду заниматься другими делами. Нет у меня времени и нет желания тратить на это много времени. Футбол увлекает меня только как игра внутри жизни. Мне так же интересно то, что происходит до футбола, после футбола и вместо футбола.

— Почему ты ушел из театра? Я помню тебя актером «Творческой мастерской».

— Уход из театра, как и все знаковые события в моей жизни, произошел в апреле. Заявление об уходе я подал 1 апреля. Иван Петрович Петров, художественный руководитель театра, воспринял это как шутку, но это не было шуткой. Я прошел обучение в театре ТМ, но так сложилось, что в течение двух лет мы не репетировали взрослые спектакли, и тот навык, который я получил за 4 года обучения, начал теряться. Я понял, что шоу продолжается, что театр — это только часть моего развития, часть знаний о людях, о природе человеческой. Я не жалею. Ни о чем не жалею в жизни. Актерство, да, было для меня очень мощной школой познания того, как устроен человек.

— По какой внутренней программе ты живешь?

— Внутренняя программа, на самом деле, очень внутренняя. Я понимаю, что у меня есть промежуток времени между рождением и смертью, внятный и конкретный. Как в футболе: вот я вышел из раздевалки, вот я на поле и точно знаю, что будет финальный свисток. И эта игра мне интересна.

— А еще что?

— Мне интересно обращать внимание на вещи, которые пробуждают событие, со-бытиё. Мы подтверждаем существование друг друга. Мы важны друг другу. Сейчас между нами с тобой 2, 5 метра, ребята за стеной, а читатели вообще далеко. Но есть то, что нас соединяет. Воздух, которым мы дышим. Время, которое тикает для нас для всех. И футбол, и другие социальные вещи важны тем, что подчеркивают, что мы вместе проживаем этот кусок времени.

— Что происходит, когда мы совершаем ненужные поступки?

— Я думаю, неэффективно использовать термин «ненужный». Считать, что ты делаешь что-то ненужное, значит, выходить на уровень какого-то дурака. В йоге, например, подразумевается осознание своих действий и их последствий. Если сконцентрироваться на причинно-следственной связи, выходит, что разрушительные действия, которые приводят к разрушительным последствиям, могут быть очень важным опытом, помогающим познать эту цепочку: действие-последствие.

— Трудно ведь постоянно все анализировать!

— Я стараюсь в течение дня анализировать информацию, которая заставляет меня реагировать. Здесь же все очень четко — существуют зависть, жадность, алчность, похоть… На самом деле можно привыкнуть к такому анализу. Осознанность — это не напряжение, а наоборот свобода.

— А твоя внутренняя свобода зависит того, что творится во внешнем мире?

— Сейчас очень интересное и сложное время. Рождается новая коммуникация. Они идет за словами, на уровне сердца, ощущений. Люди стали сильно чувствовать друг друга. Все человечество сейчас сильно ушиблено тем, что происходит.

— Что ты имеешь в виду?

— Ситуацию, когда все названо, на всем есть какие-то ярлычки и человечество поделено на какие-то категории. Вот это, например, зеленое. Раньше ты читала в книжке и представляла себе какое-то свое зеленое. Но сейчас это зеленое уже растиражировано. Ты можешь его посмотреть, понюхать, пощупать и вступить в группу людей, которые говорят: это зеленое — зеленое. Все уже названо, и мы опираемся на какие-то названные вещи — кибермир. Поэтому люди очень плохо понимают друг друга.

Почему сейчас деньги так важны? Деньги — то немногое, что является критерием. Я говорю «доллар», и мы понимаем друг друга на уровне слов. Я говорю: «отдых на юге». У каждого он свой. Конкретное место, кто хозяин, какой базар рядом — все становится жестким и застроенным. Но большой плюс в том, что наша сенсорная система начинает пробуждаться, и мы начинаем в этом названном мире чувствовать друг друга.

— Как возникла идея киношколы?

— Нет, у меня не было такого: как классно, я окружу себя людьми, которым я буду что-то вещать. Я не хотел никому ничего рассказывать, я хотел снимать кино. Но для этого мне нужны некие обстоятельства. И киношкола стала инструментом, чтобы эти обстоятельства возникли. Три года назад мы зарегистрировали общественную организацию «Союз кинематографистов Карелии». Я стал ее формальным лидером (на мне оформление документов, связь с банками и прочая формальная деятельность). Когда мы зарегистрировали организацию, то вдруг пришли к тому, что поля кинематографического в Петрозаводске нет. Поэтому киношкола была необходима для того, чтобы побудить молодых людей быть кинематографистами.

— Кинематографистом я представляю себе Никиту Михалкова, например.

— Моя задача в том, чтобы при слове «кинематографист» люди не представляли Никиту Михалкова, а понимали, что это — нормальный парень с соседнего двора. Есть школьный учитель, а есть человек, который снимает кино. Ребята, которые отучились в нашей киношколе и показали 4 дипломных фильма, они уже кинематографисты.

— Расскажи о киношколе.

— Этот проект мы начали делать совместно с ПетрГУ. Университет получил лицензию, позволяющую учить режиссеров кино и продюсеров кино, но процесс подготовки к обучению небыстрый. Я так думаю, что набор будет не раньше 2020 или 2021 года. Сейчас нам нужно сформировать определенное поле. Создав киношколу, мы сделали первый пробный заход. Сейчас мы с педагогами — Костей Ленчицким, Олегом Гуменниковым и Ваней Кульневым выступаем в ней кураторами. Проверяем, как идет процесс. С осени у нас будет другая форма обучения: 3 месяца учебы плюс 1 месяц на съемку дипломного фильма. Потом — следующий набор. Дорогие друзья, приходите учиться в киношколу и снимайте свое кино!

— Кто, по-твоему, та молодая шпана, которая идет за нами?

— Я считаю, что это я — молодая шпана. Тем более, у нас пенсионный возраст поднялся. Моя супруга (Ирина Старикович, актриса театра «ТМ») сказала: «Как хорошо, что отодвинули пенсионный возраст, и до бабушки мне еще далеко!».

— А мне вот очень обидно!

— В том, что пенсия отодвинулась, я вижу определенный симптом наступающего кризиса. Рынок рабочего труда станет более жестким. Ты знаешь, что через 45 лет 40% профессий станут не нужны, потому что цифровизация и роботизация достигнут такого уровня, что нужда в человеческом труде уйдет.

— И что мы будем тогда делать?

— Разбираться с экзистенциальным кризисом. Что происходит? Вот человек выходит на пенсию и у него начинаются болезни, потому что он оказывается один на один с миром. Как голый. И возникает экзистенциальный вопрос: кто я? Ему нужно время, чтобы переориентироваться. Так и с нами будет. На самом деле, люди очнутся и начнут работать. И приносить эффективные плоды своего труда во всех областях. Нас ждет скачок профессиональной мысли. И творчество будет развиваться и поощряться государством. Люди много будут делать руками. Деревни, дома строить, что-то еще. И еще заниматься общественным трудом. Все люди станут немного скаутами. Они будут выходить на работу и вместе придумывать, как построить дорогу и куда идти дальше.

Казалось бы, фантастика! А на самом деле, не фантастика, потому что если этого не будет, будет очень тяжело. Потому что, когда человек, обычный человек, сталкивается с вопросом смысла жизни, тут вариантов очень мало — либо алкоголизм, либо повышение уровня самоубийств или какая-нибудь немотивированная агрессия. Я думаю, человечество еще поживет на земле. То есть, это хорошее, хоть и тяжелое время. Классное время, цунами.