Кому легко

На встречу Сергей Авенирович приехал на своей машине. Попутное задание – купить в городском магазине овсяной крупы. В телевизионной студии гость сразу же раскритиковал наш стул. Сказал, что лучше бы поставили деревянный табурет: прочно и удобно. Потом сказал, что вообще лучше передачу снимать на улице и использовать естественный свет. Такие же замечания получил и наш студийный фотограф. Разочаровала Сергея Авенировича и журналистка в брюках и без платка на голове. Куда катимся?

— Чувствуется, что вы глава семьи и привыкли, что вас все слушаются!

— Знаете, когда я почувствовал, что я – глава семьи? Когда мы исключили из своей жизни телевизор. Он меня всегда отторгал, но казалось, что ты без него не можешь жить: новости, программа «Время», что-нибудь такое. Поставили точку на нашей дружбе слова святителя (забыл, как его звали), что бесы проникнут в дома в виде небольших коробок, а рога их будут на крыше. После этих слов мы телевизор отдали соседке. Неделю была самая настоящая ломка. Утром просыпаешься, тебе должен кто-то говорить какие-то якобы новости, а этого нет. И вообще всего вот этого нет. После этого я осознал, что я глава семьи. Что это моя дочь, воспитанием которой надо заниматься. Что это супруга, которая что-то с обедом запаздывает. Вот тогда я ощутил, что в семье стали нормальные семейные отношения.

— Что еще вы исключили из жизни?

— Интернетом мы, конечно, пользуемся – смотрим погоду. Жизнь крестьянина зависит от погоды. Раньше смотрели на облака, но сейчас это не попадает. Большие приметы попадают: когда кукушка на какой лес начнет куковать, как вода падает, —  долгосрочные приметы. А краткосрочные приметы перестали работать почему-то. И мы вынуждены пользоваться Интернетом.

— Расскажите про свое хозяйство!

— Земля, слава богу, есть. Кур около трех десятков, не знаю точно. Козочек сейчас четыре головы. Раньше мы держали быков, коров, но это все оказалось экономически бессмысленно, поэтому мы свое хозяйство опустили до прожиточного минимума. Есть техника, чтобы сеять хлеб, выращивать и убирать его, выращивать картофель. Я этим и занимаюсь, но по минимуму.

Когда работаешь на земле и пашешь, ты по-другому себя ощущаешь. Понимаешь, что ты – часть того мира, который Бог создал, дал нам небо, воду, леса, зверей и нас тут посадил. И у тебя мысли правильные в голове. А если не касаться земли, а смотреть телевизор и Интернет, то в голове будет такой сумбур!

У нас растет все: рожь, ячмень, овес, гречиха, пшеница озимая и яровая. Климат стал немного получше, и на широте Петрозаводска растет все. У нас такой жары нет, как на югах. Я зерно заготовил, я его сушу дедовским способом: в дымовой бане. Зерно дезинфицируется и сушится, консервируется. Получается чистый продукт. А хлеб магазинный есть я уже не могу, там много яда.

— Какие продукты вы все же покупаете в магазине?

— У нас в месяц уходит около 7 тысяч рублей на приобретение продуктов питания. Покупаем сахар, а сейчас я пойду геркулес куплю. Хотя уже зная, что там за геркулес, буду отрабатывать технологию своего получения овсяной каши.

— Вы всю жизнь были крестьянином?

— Родился я в городе, но у бабушки дом был в деревне. И с детства, к счастью, все каникулы и выходные мы проводили в деревне. И вот наступил момент, когда ушли родители и хозяйство надо было вести мне. В городе у меня была квартира, два гаража. В какой-то момент это раздвоение между городом и деревней стало меня тяготить.  Однажды случился удивительный момент. Я шел ночью с глухариного тока, дорожка такая лесная. Иду и думаю, что надо, наверное, в деревню перебираться. Вдруг слышу крик где-то метрах в 70 передо мной: «Уа-уа». И громкие хлопки в ладоши. Я весь дрожью покрылся и замер. Не поседел, конечно, потому что я все же охотник, мужественный человек. А потом я как-то вез одну родственницу пожилую и по дороге рассказал ей эту историю, а она спокойненько: «А, так это леший был! Ты, наверное, принял в этот момент какое-то решение, важное для жизни». Это просто поразительно.

— Больше не сталкивались с такими вещами?

— Нет, я сталкивался, но остальные были другого характера. Человек перестал замечать, что все, что происходит, – это следствие его предыдущего поведения, состояния. Мы потеряли связь между своей жизнью и происходящими с нами вещами. Это утрачено сейчас, а в старые времена люди это хорошо понимали. Они знали, что как ты живешь, то ты и получаешь. Если человек заболел, то надо посмотреть, где он согрешил перед этим? Это же все для вразумления, такая самая мягкая кара. Ты заболел – Господь тебя предупредил, что ты не в ту сторону движешься.

— И все можно исправить?

— Конечно, для этого и дается предупреждение. И дети когда заболевают, нужно посмотреть на себя родителям, а не бежать с детьми в поликлиники и глотать эти таблетки, химию эту. Я таблетки тоже не признаю, правда, в этом году одну съел, когда зуб уже совсем заболел. Лечить-то надо прежде всего духовную составляющую человека. Если не поправлять в духовном плане, то тело можно лечить до скончания века.

— Раньше было лучше?

— Безусловно. Самое большое зло – это научно-технический прогресс. И слава богу, что он остановился после Второй мировой войны. Все, Господь поставил заслон. Сейчас все только усовершенствуется. Усовершенствуется связь: раньше было радио, сейчас у меня в кармане телефон. Усовершенствовали записи на какие-то носители, но это все еще до войны было придумано. Господь остановил прогресс, потому что человечество летит и так уже в пропасть-то в нравственном отношении, а прогресс ему еще больше помогает.

Господь Бог человеку дал все, а человек стал жертвой научно-технического прогресса. В Карелии делают дома из минваты! Это надо же. Это просто умопомрачение, когда у нас есть брус, опилки… Хотите дешево – засыпьте стены опилками с известью: будет тепло, и будут дышать стены. Человек поддался рекламе и современным технологиям. В деревенском доме вырезают красивейшие окошечки маленькие с переплетами и ставят пластиковые окна. Деревянный дом обшивают сайдингом – это умопомрачение. Все другое, когда живут по-старому, когда используют то, что дал нам Господь: песок, лес, глину, известь.

У человека нет внутреннего понимания, кто он на самом деле на земле. Все живут без Бога. Ну могут в праздничный день прийти помолиться, но дальше все живут по правилам, придуманным человеками. Ваш облик тоже против заповедей. Мужняя женщина должна обязательно носить платок на голове, у нее волосы не должны быть открыты, распущены. Она не может быть в мужской одежде. Люди не выполняют заповедей, а живут, как сами полагают.

 — Строгости не хватает?

— В старообрядческой церкви выполнение канонов – самый главный принцип. Я знаю, что никакой мне поблажки не будет. Вот у меня спина болит: «Батюшка, можно мне в пост масла подсолнечного в кашку?» «Ты что? Что за вопросы? Никакого масла!» «Вы беременны, да? Маслица тоже хотите? Так ребенок-то чей? Твой или Бога? Божий, конечно. Так неужели ты думаешь, что Господь не позаботится о том, чтобы твой ребенок родился здоровым?» И дети рождаются здоровыми. И даже в среду и пятницу молочные продукты не употребляют. У мамки молоко не берут. Понимаете?

И когда ты начинаешь следовать строго тем правилам, которые были в русской жизни, в русской православной церкви, ты сам становишься другим. Становится очень легко жить.

— В чем проявляется эта легкость?

— Меня никто не может обидеть. Если мне человек нахамил, то, понимаете, это он согрешил. Я должен за него молиться, чтобы Господь его простил. Или мне там не заплатил человек 27 тысяч. Инструменты есть, чтобы он заплатил. Ко мне два человека подходили: «Давай мы решим этот вопрос!» Но я его так не могу решить. Поэтому я за него молюсь уже три или четыре года.

— Вы ни на кого не обижаетесь, не повышаете голос…

— Нет, на детей повышаю голос, когда они разбалуются. Надо строго цыкнуть. Или когда на молитве они баловаться начинают, могут получить щелбан. Ремень достаю редко. Это бабушка больше применяет, когда дети совсем расшалятся. Дети должны чего-то бояться. Но это делается не оттого, что я злюсь, а потому что человек нарушает правила, установленные святыми отцами. Этого допускать нельзя.

— Как вы стали старообрядцем?

— Наступил какой-то момент, когда я увидел, что церковь господствующая не строга. Мы с одной сестрой с нашего прихода начали поиск. Ездили по стране, все было не то. А когда в Питере познакомились со священником старообрядческой церкви, побеседовали с ним, то поняли, что нам надо сюда. И при всем моем желании и открытости меня не сразу приняли. Я проходил испытательный срок, не просто так приняли с распростертыми объятьями.

70%, по-моему, людей в России считают себя православными. А вы в пост зайдите, например, в «Ленту»! С какими корзинами все идут! Где православие? Если в тарелке не лежит сосиска, яйцо или котлета – все, это уже не завтрак. Я не понимаю. В этой сосиске ничего и нет настоящего, глазами только едят. Настолько слаб стал народ.