— Я сейчас города совсем не знаю, — Александра Кондратьева перебирает газетные страницы с фотографиями старого Петрозаводска. — А что где до войны было — очень хорошо помню. Меня в Карелию трехлетней привезли. Мы жили в большом бараке на Пробной с еще двумя семьями.
Александра Федоровна Кондратьева. Фото: ИА «Республика» / Леонид Николаев
В 1930-е годы Петрозаводск был гораздо меньше, деревянных домов было много, а асфальтированных дорог — мало. Александра Федоровна таскала воду с колонки, а за продуктами бегала на рынок через полгорода.
Город с открытки
До войны семья Александры Кондратьевой держала трех коз и 15 кур, был свой огород, а в сарае хранились бочки с соленьями. Улица Пробная была окраиной, вокруг лес да кусты — то ли город, то ли деревня.
— Ямка около Онежского тракторного завода была вся заросшая, меня мама через нее на плечах носила в детскую поликлинику на Гоголя — там сейчас городская стоматология. Помню, как-то к ней подходит дядька, за плечо хватает и говорит: «Тетка, что несешь?». А мама ему задиристо так: «Мешок несу!». А я как заплачу… Это было в начале 30-х, бандитов тогда в Петрозаводске было полно.
Деревянный Петрозаводск начала 20 в. Фото: из фондов Национального музея Карелии
Дед Александры Федоровны был рабочим на заводе «Авангард». Работал в секретном цехе, каждый день его с товарищами возили на работу на грузовике. Автобусы на завод не ходили, да и вообще по городу их было немного.
— На рынок у вокзала ходили пешком. А вокзал был старый деревянный — не там, где сейчас, а в районе Шотмана, где товарная станция.
Здание старого вокзала в Петрозаводске, 30-е годы. Фото: из фондов Национального музея Карелии
Еду продавали не только на рынках: в центре города был Гостиный двор — большой, почти как в Санкт-Петербурге. Правда, магазины в 1930-е годы были финскими и для русского населения практически недоступные.
— Мы тогда под финнами жили, дети русские все по-фински болтали. Очень голодно было, еда только по карточкам, а в Гостином дворе красная рыба висит рядами, хлеб свежий! Помню, мама зашла со мной туда, а ее останавливают: «Вам здесь нельзя». А мама: «Как нельзя? У меня дети есть хотят, по карточкам хлеба нет, а у вас вон сколько». Ее пожалели, дали буханку.
Гостиный двор, 30-е годы. Фото: вырезка из старой газеты
Улица Карла Маркса, 30-е годы. Фото: из фондов Национального музея Карелии
Центр Петрозаводска, каким его помнит Александра Федоровна, теперь увидишь разве что на открытках. На Соборной площади (теперь — площадь Кирова) стояло несколько соборов, в том числе и кафедральный — Святодуховский. Купола с него поснимали, а в самом здании устроили ресторан. Рядом была парашютная вышка.
— Как воскресенье, папа говорит: собирай ребят, мы пойдем на парашюты. А мама плачет: «С ума сошел отец, разобьешься — меня с оравой оставишь». Каменных домов очень мало было. Дороги зато были из камня, только на Карла Маркса сделали такой мягкий асфальт — мы его называли резиновой дорогой. Бабушки мои на нее специально ходили смотреть, даже наклонялись потрогать.
Парашютная вышка на Соборной площади (ныне — площадь Кирова). Фото: вырезка из старой газеты
Война
В 1941-ом Александре Федоровне было четырнадцать. Перед началом войны ее отвезли к родне под Вытегру — там она и осталась: в Петрозаводск было не попасть.
— Помню, когда война началась, мы в клубе собрались, так плакали. Почти всех мужчин сразу забрали. Нас война не затронула: немцев у нас не было, бои в том районе не шли. Только наши войска мимо проходили, я еще хотела с ними в армию уйти, но меня не взяли: сказали, слишком маленькая.
Александра Федоровна Кондратьева. Фото: ИА «Республика» / Леонид Николаев
Заведующий сельским клубом ушел на фронт, на его место назначили Александру Федоровну. Дел было много: открывать-закрывать клуб, следить за порядком, собирать газеты — а потом ходить по колхозам и читать работникам свежие новости с фронта.
— По 15 километров, помню, ходила с этими газетами. А потом уже поздно вечером возвращаешься домой, а рядом полем волки идут. Я с собой брала огонь, так они меня не трогали.
В клубе устраивали лекции и даже танцы: война войной, а жизнь продолжается. Кавалерами были парни — шестой-седьмой класс, не старше, кого не забрали в армию.
— Потом нас направляли лес сплавлять — некому было это делать, так работали девчонки молодые. А командовал нами дед 80-летний. Помню, как-то плот перевернулся, две женщины потонули — они из Ленинграда приехали в эвакуацию.
— И в колхозе, бывало, тоже работали. Дали мне как-то лошадь — самую хорошую, еще необъезженную. Я ее веду в поводу, а другие верхом едут. Дай, думаю, и я сяду. А она как помчится! Ее остановить пытаются, кричат: «Санька, держись!». Ну, упала я в конце концов, а на лошади после этого ездили спокойно. Да я такая была, куда надо — туда и сунусь, ничего не боялась.
Ездили на лесозаготовки. И там Александра Федоровна отличилась: полезла на сцепившиеся ветвями деревья, которые никак не хотели падать. Деревья упали — и девушка вместе с ними. Острый сук проткнул ногу, врач даже хотел ее отнять, но тётя не дала — вылечила.
Александра Федоровна Кондратьева. Фото: ИА «Республика» / Леонид Николаев
— Когда война кончилась, я в сельсовете дежурила. Ночь была, задремала. Вдруг прибегает мальчишка, кричит: «Тетя Шура, война кончилась!». Мы давай звонить всем, открыли клуб — ну тут уж пляска пошла, весь день праздновали.
В 1946-м Александра Федоровна вернулась в Петрозаводск. Город был в руинах: Гостиный двор взорвали (свои же, чтобы не достался врагу), каменные здания на набережной разрушили.
— Мама нас, детей, долго разыскивала. Нас же всех разбросало: сестру старшую перед войной из пионерлагеря эвакуировали, двоих младших вывезли на барже. Они под бомбежку попали, но повезло: баржу со взрослыми разбили, а с детьми — нет.
Жизнь после войны оказалась нелегкой. Старый деревянный дом на Пробной был уничтожен войной, поэтому семья первое время жила у знакомых на кухне. Потом им дали комнату в доме на Болотной (теперь это улица Ригачина). Домом назывался барак в два этажа. Александра Федоровна говорит, что жили очень дружно, хоть и тяжело. Ходили в гости чай пить, только сахар приносили свой.
Александра Федоровна Кондратьева. Фото: ИА «Республика» / Леонид Николаев
Послевоенный Петрозаводск менялся на глазах Александры Федоровны: строились дома и дороги. Но где-то под всем этим остаётся тот старый город, воспоминания о котором не отпускают до сих пор.
Сетевое издание
RSS Лента