В заводе

https://eb.utuoy/6XJr7v8_iLE

Заводская жизнь для Мирослава Михайловича и Людмилы Петровны Кондратьевых стала личной в 1965 году, когда они расписались в ЗАГСе во время обеденного перерыва. Их дочери — Светлана и Ирина, с пеленок привыкшие к запахам и шумам ОТЗ, тоже с юных лет определились на работу в родительский цех.

Сейчас на заводе ОТЗ осталась работать только младшая дочь Кондратьевых — Ирина. После закрытия первой площадки завода в 2007 году ушла на пенсию Людмила Петровна, под сокращение попала Светлана Кондратьева. Мирослав Михайлович ушел из жизни в 2006 году. В последние годы он совмещал работу в охране ОТЗ с должностью сторожа при заводском детсаде.

По словам Людмилы Петровны, которая работала на ОТЗ с 16 до 60 лет, ее трудовая жизнь была счастливой.

 

 

Малолетка

— До 9 класса я училась в интернате. Нас трое детей было у мамы — все жили в интернате. Мне там нравилось. Раньше люди были все одинаковые — малообеспеченные, поэтому все жили дружно. Директор воспитывал нас по системе Макаренко. Это я сейчас так думаю, прочитав «Педагогическую поэму». Мы всегда все вместе обсуждали, разбирались в том, что хорошо и что плохо. Интернат закрыли, когда я окончила 8 классов. Я училась хорошо, помогала и другим с учебой. Директор говорил, что из меня педагог бы вышел хороший. Но я испугалась такой перспективы и попросилась на завод. Мне всегда нравилось работать на станках. Это я еще в интернате поняла. Мне было тогда 16 лет, малолетка, поэтому мама ходила в горсовет за справкой, чтобы меня определили куда-нибудь на производство. Так я попала на Онежский тракторный завод.

[parallax-scroll id=»316667″]

 

Бригада Мирослава Михайловича. Фото из личного архива Кондратьевых

---

— Много было малолеток тогда на заводе?
— Очень много. Новичков сразу определяли делать легкие детали. Я сначала на токарном станке работала, потом стала сверловщицей — делала крышки и корпуса для колес трактора. В день по 600 штук успевала сделать при норме в 450.

— Помните, на что потратили первую зарплату?
— Купила себе банку сгущенки. Очень хотелось сгущенки — не могла устоять. И еще купила шестилетнему брату костюмчик. Остальные деньги отдала маме. Я всегда отдавала ей всю зарплату, себе оставляла только три рубля в месяц на кино. Тогда телевизоров-то не было, поэтому мы все фильмы ходили смотреть в кинотеатр «Сампо».

— Была у вас мечта какая-нибудь?
— Нет, я по натуре не мечтатель. Когда стали жить семьей, деньги уходили на дочек и на поездки в Москву к родственникам. Мы все отпуска проводили в Москве — ходили там в цирк, в столичные магазины. Поначалу у нас отпуск был всего 12 дней в году. На дачу и машину деньги не копили, не с чего было копить.

— Любили наряжаться?
— Не было такого. Я всегда простенько одевалась. Все отдавала детям. Одеваться красиво любил мой муж.

 

Муж

С будущим мужем Людмила познакомилась на заводе. Он пришел на производство годом позже ее. Работали в одном цехе: она — сверловщицей, он — слесарем-сборщиком. Через год сыграли свадьбу. Перед походом в ЗАГС Мирослав Михайлович сбрил усы.

Людмила Петровна: — Я ему сказала: «За усатого не пойду». Решила посмотреть на него с другой стороны. Для него это решение было героическим — он очень любил свои усы. Потом таких жертв я уже не требовала, и он мог спокойно ухаживать за усами: красил их и иногда закручивал концы усов наверх.

— Откуда у него такая любовь к усам?
— Он родом с Западной Украины, прожил там часть жизни, имел украинские корни. Потом они с семьей переехали в Карелию. Его родители жили в Вокнаволоке. А он после армии приехал в Петрозаводск и поступил на завод.

— Тракторы «Онежец» были знаменитыми!
— Завод в прежние времена работал в три смены. Семь тысяч человек работало. Конечно, мы гордились тракторами своими. Цеха работали бесперебойно — за смену завод выпускал 12 тракторов. Вообще, мы все работали с удовольствием. Каждое утро с Древлянки приезжал 16-й автобус, все заводские выходили из него в хорошем настроении, все улыбались друг другу. Сейчас такого нет.

[parallax-scroll id=»316670″]

 

— Кем работал Мирослав Михайлович на заводе?
— Муж сначала был слесарем-сборщиком, потом нагревальщиком, потом снова слесарем. Какое-то время мастером был, а потом заболел и ушел в контролеры. Это нетяжелая была работа. А в охрану перешел, когда сократили должность. Это перед самым закрытием завода было. А я работала сверловщицей, получила третий разряд, потом по состоянию здоровья перешла в кладовщики.

— А как же любовь к станкам?
— Кладовщиком было неплохо работать — всегда с народом. Я никого не подводила, старалась помогать. Иногда ко мне приходили просто поделиться проблемами. Выслушаешь человека — ему легче. Ушла с ОТЗ в 2007 году, когда закрылась первая площадка. Из всей семьи на заводе только Ира осталась, младшая дочка. Я до сих пор заводскую жизнь вспоминаю — хорошее было время.

Время

В ЗАГС Кондратьевы могли попасть только в обеденный перерыв. Бегом. Свидетелей, коллег по цеху, мастер Носков не отпустил — нужны на производстве. Вместо них пошел сам. Подарил новобрачным пятитомник Пушкина.

— Помните, как муж за вами ухаживал?
— Он мог подойти ко мне на работе, встать рядом и смотреть. Я ему: «Чего смотришь?» А он: «Влюбился, может». Потом, уже после свадьбы, сказал, что ему очень нравилось наблюдать за тем, как я быстро и ловко работаю. Потом он мне конфеты носил. Пришел когда на завод, первое время был на подхвате. Для меня таскал тяжелые детали и всякий раз оставлял мне конфеты. Я ими и девчат угощала. Иногда я сама к нему подходила: «Конфеты кончились, девчата хотят еще». А потом он стал провожать меня домой и встречать с уроков в вечерней школе. Я вышла замуж в 18 лет. В 19 уже родила. Сейчас моему правнуку уже 4 года.

— Раньше декретный отпуск по уходу за ребенком был совсем маленьким. Как вы справлялись?
— Когда я родила Светлану, мне дали три месяца только с ней посидеть. Потом с мужем работали по сменам. Я везла коляску к проходной, передавала ребенка мужу. Он прямо от проходной катил коляску домой.

— Какой у вашего мужа характер был?
— В цехе его все любили, потому что он никому никогда не отказывал. Мастеровой был, даже в садике, когда он работал там в охране, его постоянно привлекали что-то делать. Для дочек все делал, что ни попросят. Спокойный, буянил редко. Мы вместе прожили 39 лет. Это все-таки много.

 

[parallax-scroll id=»316677″]

 

Кузнечный цех располагался рядом с механическим. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

---

— По партийной линии вас как передовика не продвигали?
— Я шла по профсоюзной. Была в комсомоле группкомсоргом, несколько раз меня выбирали заместителем цехкома. Я соглашалась только на заместительство.

— Почему?
— Про это неудобно говорить. Дело в том, что я боюсь покойников. А председателю цехкома нужно было не только поздравлять юбиляров, но и ходить на похороны. Я вот не могла.

— Что нужно было делать еще в цехкоме?
— Я, например, заведовала детским сектором. Мы распределяли места в детские сады, отвечали за путевки в лагеря отдыха, ходили с проверками в садики: проверяли, как кормят детей, не опаздывают ли воспитатели. Мы решали все вопросы, связанные с коллективом, — и трудовые, и бытовые. Время было такое, что слово «коллектив» было значительным. Мы всегда ощущали себя частью коллектива. Это было хорошо. Нам нравилось делать общее дело, хотелось работать с максимальной отдачей. На обеденных перерывах в 30 минут никто не задерживался: бегом в столовую и снова к своим станкам. Наждачкой приведешь в порядок резцы и сверла — и снова за работу. Мы с удовольствием ходили на субботники. Сейчас субботники связаны больше с уборкой территорий, а у нас они проходили в цехе.

 

— И все соглашались работать лишние дни?
— Мы делали это с удовольствием. Знали, что наша помощь нужна.

— Кому вы помогали?
— Многим. Даже голодающим детям в Африке. Были субботники, направленные на помощь жителям Африки. Тогда мы все знали о том, что происходило в мире.

— Как был устроен общий досуг рабочих ОТЗ?
— В сборочном цехе у нас обычно проходили собрания. Иногда на завод приезжали артисты, и в обеденный перерыв для их выступлений делали сцену. Я помню концерт Аркадия Райкина во втором механическом. Ради такого случая нам продлили обеденный перерыв. Люди стояли около сцены, а он выступал.

 

— В какой момент жизнь в стране стала другой, по-вашему?
— Все испортила перестройка. Люди стали злее, потому что каждый сейчас борется только за себя. Раньше всем всего хватало, никто друг другу не завидовал. Мы и зарплаты свои друг от друга не скрывали и могли подменить товарища, если что.

— В 1990-е годы у вашего завода появилась своя валюта — волнушки. Помните их?
— Директором ОТЗ в то время был Николай Михайлович Волнухин, поэтому деньги в народе стали звать волнушками. Денег на зарплату не было, поэтому прямо на территории завода открыли магазины, где можно было платить за товар волнушками. Мы покупали там и продукты, и даже одежду. В столовой расплачивались таким же образом. Это было не очень выгодно, но все же выход из положения. Года полтора так жили.

— Вы на море были?
— Не была ни разу, да мне и нельзя по здоровью. Один раз в Питере была — в школе наградили путевкой, да в Москву до перестройки ездили к родственникам. Больше никуда.

Светлана

Старшая дочь Кондратьевых Светлана по примеру мамы пришла на ОТЗ сразу после окончания школы. Ей было 17 лет.

 

— Мама сказала: «Нечего дома сидеть — иди работай». Сначала я три года была секретарем-машинисткой, потом цеха соединяли и я пошла маляром — на заработки. Со 100 рублей сразу на 400. И проработала маляром на заводе 15 лет.

— Вредное же производство!
— Зато есть на что списывать собственную вредность. Нам молоко давали каждый день за вредность. Летом было трудно работать: жарко, но рабочую одежду ведь не снимешь. Работали с краскопультом в респираторах и спецодежде, но краска все равно проникала в организм.

[parallax-scroll id=»316681″]

 

В современном цехе. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов

---

— Что вы красили?
— Красили всё — от внутренних частей механизмов до корпуса. По отдельности красили все трубочки, гаечки, болтики. Долгое время я работала на конвейере. Были небольшие перерывы на чай (15 минут) и на обед (30 минут), а все остальное время нужно было успевать красить детали. Иногда даже на обед приходилось ходить по очереди. Тяжело было, но удовольствие от работы тоже получали.

— Чем вам нравилась работа на заводе?
— Бригада у нас дружная была, хорошо было работать с людьми.

Ирина

Ирина Кондратьева — единственный в семье человек, оставшийся на ОТЗ. Она пришла на завод на место кладовщика, но работала и на других участках производства — комплектовщиком, табельщиком, до травмы руки работала на станках. Сейчас Ирина работает архивариусом: выдает копии архивных документов, отвечает за систематизацию и хранение информации о работниках предприятия и деятельности завода.

— Каково это — работать бок о бок с родителями?
— Свои тебе всегда помогут, подстрахуют. Мама помогала мне, когда я в декрет собиралась. На больничных мы друг друга подменяли, когда обе работали кладовщиками.

— Вы тоже пришли на завод сразу после окончания школы?
— Я после техникума начала работать кондитером. Работа была тяжелой, нервной, рабочий день ненормированным. Стала проситься на завод.

— На заводе оказалось лучше, чем в общепите?
— На заводе все понятно: точно знаешь, что тебе делать, во сколько начать и когда закончить. Для меня нашлось место кладовщика на центральном инструментальном складе. Потом освободилось место на гидравлике — я перешла туда. Потом у меня произошла травма — рука попала в станок. Это была моя оплошность — по технике безопасности нельзя было работать в варежках. Я год была на больничном, а потом снова перешла в кладовщики. А потом меня перевели в табельщицы, а с апреля 2016 года стала архивариусом. Если все будет идти по плану, то 4 года будет 30-летие моей работы на ОТЗ.

 

 

Представители трудовой династии Кондратьевых говорят о том, что были бы рады, если бы их дети и внуки продолжили традицию работы на заводе.

---