Что карельский язык может рассказать о жизни и культуре его носителей?

Татьяна Пашкова получила степень кандидата филологических наук в 28 лет. Спустя 10 лет она защитила докторскую диссертацию, однако на этот раз по истории. Сейчас Татьяна возглавляет кафедру прибалтийско-финской филологии в ПетрГУ. Большую часть пар со студентами она проводит дома в онлайн-формате, параллельно занимаясь младшим ребенком и готовя научные статьи.

Путь в науку

В школе Татьяна Пашкова, чтобы лучше понимать математику, специально пошла в профильный класс, хотя больше тяготела к гуманитарным дисциплинам. В подростковом возрасте она увлеклась изучением финского языка и твердо решила связать с ним свою жизнь. Когда для поступления в университет на нужную специальность будущему доктору наук не хватило полбалла, она не опустила руки — решила пойти в педколледж и там начала вновь заниматься финским на факультативе. Тогда же Татьяна познакомилась с карельским языком.

«Оказалась, что преподавательница еще хорошо знает карельский язык и предложила обучаться еще и ему. Я, конечно же, согласилась», — вспоминает она.

Новый язык увлек Татьяну, а финский стал даваться еще лучше. Позднее она выясняла, что в ПетрГУ есть направление «карельский и финский языки и литература», и начала готовиться к вступительному экзамену. Окончив педагогический колледж по профилю дошкольного образования, Татьяна стала студенткой факультета прибалтийско-финской филологии и культуры ПетрГУ. В вузе она профессионально занялась изучением ливвиковского наречия карельского языка, на котором говорят в Олонецком и части Пряжинского района.

Когда на третьем курсе пришло время выбирать тему для итоговой работы, Татьяна остановилась на народной медицине карелов. Уже в аспирантуре она продолжила изучать этот вопрос. Исследователь с помощью данных словарей, носителей языка и образцов речи собирала карельские названия болезней.

«Чтобы найти название заболевания, нужно прочитать целую статью или записанный разговор. И я, помимо самих названий, потихоньку выписывала, как лечили заболевание, как люди представляли его отражение на человеке — откуда взялось, какие были симптомы», — поясняет Татьяна.

Кандидатскую диссертацию ученый защищала уже будучи мамой. Чтобы написать докторскую диссертацию, пришлось сильнее углубиться в материал источников. Для этого Татьяна даже сменила специальность с филолога на историка. Она поставила перед собой задачу не только зафиксировать наименования болезней из различных карельских диалектов, но и объяснить их появление.

История болезни

«Мое филологическое образование очень мне помогало разбираться. Например, у карелов есть заболевание koiranvahnus, которое буквально переводится как «собачья старость». Карелы используют его для обозначения рахита. Казалось бы, в чем взаимосвязь? С позиции языка получается, что это метафора. Карелы симптомы и внешний вид собаки в старости — худобу и слабые больные конечности, — перенесли на название детской болезни. Язык и культура очень взаимосвязаны. И, может быть, если бы в свое время я не копалась во всех этих языковых моментах, а потом не углубилась бы в этнографию, то вполне возможно, что такие исследования не получались бы», — рассказывает она.

Святозерские карелы. 1920-е годы, автор неизвестен. Фото из фондов Национального музея Республики Карелия

Названия болезней складывались не только из внешних признаков недугов, но и под влиянием мифологии. Например, продолжает Татьяна, слово muahine (экзема и другие кожные заболевания), образованное с помощью суффикса —hine,  обозначает болезнь, полученную от земли. Этот суффикс использовался для образования названий мифологических существ. Обожествление земли было характерно для мировоззрения многих народов и для карелов в том числе. У них это даже отразилось в целом комплексе болезней, которые человек приобретал при неправильном обращении с землей, объединенным под названием muahine.

Еще один вопрос, который Татьяна исследует с точки зрения языка — рыболовный промысел у карелов. В частности, она разбирает, почему у них сложилось более 30 наименований для лодок. Разные названия свидетельствуют, как отмечает исследователь, о взаимовлиянии карельского, финского и русского языков и, соответственно, тесных контактах народов. Так, у северных карелов распространилось слово suilu — финская лодка. Помимо этого, существовало шесть форм, которые являлись русскими заимствованиями — к примеру, lotka/lodka у тверских карелов и lotku/lotko в ливвиковском наречии. А в русский язык от прибалтийско-финских народов пришла сойма — речное или озерное судно.

«Кто, если не мы?»

В этом году Татьяна выиграла грант Российского научного фонда. Вместе с коллегами она, помимо написания статей и подготовки специальной анкеты, создаст электронную базу данных карельского синтаксиса. Ученые сосредоточатся на служебных словах — междометиях, частицах и союзах. По словам Татьяны, эти части речи в карельском языке совсем не изучены, и простор для исследований обширный. Собирать нужные данные будут в экспедициях и с помощью опросов. Для филологов, добавляет Татьяна, важны как носители языка, так и хранители традиций, знающие лишь пару слов.

«Возможно, придется собирать материал по крупинкам, но кто, если не мы, будет этим заниматься?», — задается вопросом она.

Ровно как и научная деятельность, Татьяне приносит удовольствие и работа со студентами. Можно сказать, что преподавание у нее в крови — учительницами были ее бабушки и тети. Два года подряд Татьяна выигрывала грант благотворительного фонда Владимира Потанина для преподавателей магистратуры. Завкафедры считает, что необходимо поощрять у студентов стремление изучать язык, наставлять их и мотивировать.

По стопам Татьяны идет и ее старший сын — этим летом он собирается поступать на филологический.