Мы видели чудо

В рамках «Больших гастролей» Петрозаводск увидел несколько спектаклей Театра имени Евгения Вахтангова. В столицу Карелии приехали звезды — Людмила Максакова, Сергей Маковецкий, Владимир Вдовиченков, Василий Лановой, Юлия Рутберг, Андрей Ильин, Евгений Князев и другие. Были интересные молодые актеры, сыгравшие спектакль «Наш класс» и выходившие на сцену в других спектаклях. Была представлена столичная театральная школа — академическая, выдержанная, с хорошо поставленной речью и говорящим молчанием.

Спектакли, как говорят организаторы, были тщательно выбраны для того, чтобы создать у нас представление о разных векторах развития театра, основой репертуара которого всегда была классика. Несмотря на то, что мы посмотрели спектакли «Наш класс» по свежей пьесе польского драматурга и «Крик лангусты» по пьесе драматурга Марелла, нашего современника, наибольшее впечатление произвели спектакли по пьесе Чехова и трагедия Софокла — два спектакля по классике, поставленные режиссером Римасом Туминасом, художественным руководителем Театра имени Вахтангова.

«Дядя Ваня»

Все началось с «Дяди Вани». С первой картины красиво: каменный лев в дымке, на его фоне — силуэт мужчины и изящная немолодая женщина в кресле с сигаретой в длинном мундштуке. Через секунду все ясно — доктор Астров (Владимир Вдовиченков) разговаривает с няней (Инна Алабина) о том, какие теперь порядки в доме. Такие картины, открывающие неожиданные повороты в знакомых сценах, продуманно расставлены режиссером по ходу всего действия (сценография Адомаса Яцовскиса).

Да, режиссер обошелся без качелей, самоваров и вязаных чулок, вообще без отвлекающих примет быта дворян, интеллигенции, запертых в отдаленном поместье как на каторге. Для изображения сцен из деревенской жизни достаточно одного льва (символа прежнего величия и красивой жизни) и висящей над ним луны, все остальное можно сделать по ходу дела. Так Астров в спектакле наспех сколачивает скамью, которая держится на двух гвоздях и сразу разваливается, как и все в этом доме и в этой жизни. Для отдельных сцен разворачивается свой театр в театре. Здорово разыгрывается сцена ночного недомогания Серебрякова. Для этой сцены требуется свое пространство — цирковое, публичное, поэтому для героев раскатывают особый коврик. «Я изнемогаю», — привычно встает в позу Елена Андреевна (Анна Дубровская). «Я всем противен», — продолжает репризу профессор. Владимир Симонов доводит неврастению героя до гротеска, — выходит ярко, комично и жутковато.

«В такую погоду хорошо повеситься», — говорит дядя Ваня. У Туминаса такая погода весь спектакль. Всем беспросветно тяжело жить, не спасают ни привязанности, ни общие гуманитарные идеи. Защитник лесов Астров спокойно пилит бревна. Соня (Евгения Крегжде) уже не верит ни в какие алмазы на небе и растягивает Войницкому (Сергей Маковецкий) рот, чтобы было похоже на улыбку. «Прошлого нет, настоящее ужасно». В финале актер Маковецкий уходит со сцены походкой «маленького человека Чарли». Финита ла комедия.

За три часа спектакля не устаешь — радуешься открытиям. Оказывается, профессор Серебряков может находиться в одной весовой драматургической категории с Войницким. Владимир Симонов делает героя эксцентричным, острым, большим.

И можно не жалеть Елену Андреевну, потому что она из живого человека уже давно превратилась в шарж, пародию на верную жену некогда известного человека.

Все, что окружает натуралиста доктора Астрова — предметно и символично. Таковы его сосуд для вина — огромная самогонная колба, громоздкое устройство для показа «картинок» с исследованиями местности, его чемодан, шляпа. Соня потом с отчаянием будет нахлобучивать всем астровские шляпы для семейной унифкации.

Телегин (Юрий Красков) — герой второго или третьего плана — в спектакле Туминаса выступает непривычно ярко, как и все другие неглавные герои.

Интересно придуман образ Марьи Васильевны (Людмила Максакова), матери первой жены Серебрякова. Её возраст неопределим за круглыми синими очками, она перманентно страстная и готова на жертвы ради кумира — профессора.

Соня поразила отсутствием всякой сентиментальности. Она прекрасно понимает, на что может рассчитывать в жизни, а чего никогда не получит. У нее нет иллюзий и веры, она просто решила выжить.

Сергей Маковецкий играет человека, допустим, нашего времени, редкий тип героя, не поддавшегося веяниям и не запасшегося хоть какой-то защитой от происходящего. Он один не сможет, но и опереться ему не на кого. Между тем, сочувствие герою здесь — не единственная эмоция. Режиссер, как и в случае с Соней, не настаивает на том, чтобы мы жалели героя — инфантильного, не всегда милого, часто раздражающе нелепого.

Римас Туминас, обладающий способностью ясно мыслить, представил нам свой вариант одной из самых играемых в театре пьес. Все кусочки пазла плотно сложились в картину мира, в котором со времен Чехова ничего не изменилось.

«Царь Эдип»

Римас Туминас ставит классику так, что даже греческие герои выглядят у него современными людьми. При этом никаких прямых ассоциаций с нашим временем режиссер не проводит — достаточно темы. В буклете, который за 150 рублей получает зритель перед спектаклем, тема обозначена примерно как дань памяти поколению наших родителей, которое умело отвечать за свои ошибки, пусть даже невольные, и наказывать себя за них. Сейчас этого нет, и мы виним в грехах кого угодно, только не себя.

Так, по словам Туминаса, главным героем трагедии Софокла наравне с Эдипом (Виктор Добронравов) может считаться и Иокаста (ее играет Людмила Максакова) — мать и жена царя Фив. До падения она позволила себе, в отличие от Эдипа, не согласиться с божественном устройством мира и была готова отказаться от веры в предсказания. Наказание Иокасте, между тем, последовало не с небес — она назначила себе его сама.

Иокаста в спектакле — и царица, и птица — то черная, то белая. Возможно, её крылья взялись от побежденного Эдипом Сфинкса? Крылья — знак отличия Иокасты от других, но не оберег от надвигающегося катка судьбы, подминающего под себя и царей, и простых смертных. Каток, труба, огромный вал с дырами — центральный сценографический объект спектакля. Нам видно, как он цепляет свои жертвы, как стучит его сердце и как он дышит, а первому ряду в зале страшно в финале, что он обрушится на них, на весь театр, город и т.д. Остановить каток не можем ни мы, ни мечущиеся по сцене в финале спектакля Антигона и Исмена — дети Эдипа и Иокасты.

Специально для спектаклей в Петрозаводске и Москве в Карелию прилетел настоящий греческий хор. Артисты из Национального театра Греции в Афинах вели себя живо, выступая от имени горожан города Фивы. Фразы на настоящем греческом языке звучали красиво, перевод шел бегущей строкой, но тут либо читать, либо смотреть. Греки не были статистами, они, как и положено, задавали настрой для публики. Так, их финальная песня в контраст с линией Эдипа звучит не похоронно, а наоборот довольно весело, и можно думать, почему так?

Премьера «Царя Эдипа» игралась в Эпидавре, в настоящем греческом театре. Наверное, и там этот современный спектакль, где Эдип играет ведущую музыкальную тему на золотом саксофоне, а хор выходит в деловых костюмах и котелках, смотрелся здорово. Потому что понятно высказывание, убедительно и зрелищно представлена концепция идеи рока и ответственности, очень красиво, музыкально (Фаустас Латенис) и сценографически (художник спектакля Адомас Яцовскис), представлено все действие.

Билеты на спектакли «Больших гастролей» стоили не дорого, все спектакли Театр имени Вахтангова играл по два раза. Многие посмотрели их, и зрители «Дяди Вани» и «Царя Эдипа» уже не кажутся мне чужими людьми, поскольку мы вместе видели чудо.