Беженец из Мариуполя: «Очень хочу остаться в Карелии. Тут я смогу стать счастливым»

Из 15 домов на его улице в Мариуполе 13 взорваны, два только уцелели. С конца февраля они с соседями жили 40 дней без света, воды, газа и хлеба. Готовили на улице на костре, для этого пришлось вырубить во дворе все деревья. А потом Николай Моисеевич смог выехать в Россию.

«Колодец с водой в километре от нашего дома, приходилось бегать под пулями. Трижды меня должны были убить, но повезло, выжил. Страшно. Из 600-тысячного города осталось 120 тысяч человек, 50 тысяч убито, остальные уехали кто куда».

Родился и вырос Николай Моисеевич на Украине, школу окончил во Львове, там же получил диплом специалиста техникума пищевой промышленности. Отслужил в армии и женился, стал отцом. По распределению с супругой поехали в Мариуполь, в 70-е годы он назывался Жданов. Там молодым специалистам давали квартиры. В 2006 году жена скончалась. Жил жизнью обычного пенсионера в южном приморском городе. До тех пор, пока не пришла беда…

Из разрушенного города Николай Моисеевич сначала оказался в Таганроге, там его приютили верующие люди. Откормили, одели, помогли деньгами на билет в Петрозаводск — здесь живет внук с семьей, единственный родственник на территории России. Он тоже беженец, только первой волны, которая была в 2014 году.

Черпак — норма

«Наш подъезд  — это 36 квартир, ну, половина семей точно выехала, кто в Польшу, кто куда, а остальным ехать было некуда. А ведь были и такие жильцы, которые не ходили, лежачие, мы их кормили сами, приносили чай. В первые дни войны в Мариуполе началось жуткое мародерство. Начали грабить супермаркеты, магазины. Мы сидели как-то в одном подвале, пережидали обстрел, там кто-то оставил коробки, мне досталось 5 бутылок вина и водки, забрал, меняли потом на продукты. Не видел 40 дней хлеба, у кого была мука, пекли лепешки. Три лепешки утром, чтобы днем не сосало в желудке, и три на ночь, чтобы ночью не сосало», — продолжает наш герой.

Соседи скидывались продуктами, у кого что было, варили в общем казане кашу, каждому доставалось по черпаку — такая норма.

Николай Берлинский. Фото: «Республика» / Лилия Кончакова

Николай Моисеевич говорит, что город, в котором он жил с 70-го года, стал руинами. У него двое детей: дочка со своей семьей еще в 2014 году переехала в Киев и сейчас там живет. Каждый вечер общаются по скайпу. Сын — профессиональный повар, работал в Европе, незадолго до начала боевых действий вернулся на малую родину погостить — и тоже попал: полтора месяца по подвалам. Связи с близкими не было никакой. Горькая ирония судьбы — он тоже эвакуировался в Таганрог и некоторое время жил в приюте, который находился буквально в сотнях метров от адреса, где в это же время находился отец. Сейчас сын Николая Моисеевича аж в Дублине — с полного нуля начинает новую жизнь. Тоже всё очень непросто.

«Удивительно, что наш зоопарк сохранился и долина тюльпанов. А ведь море давно всё было заминировано и заводы. Вчера созванивался с теми, кто остался. Говорят, что до сих пор взрывы на заводе «Азовсталь», там саперы работают, и все взрывы. Вопреки запретам некоторые ходят на пляж купаться — недавно несколько человек от мины погибло. Много смертей. Мы убитых людей хоронили прямо под окнами, было так холодно, никуда не повезешь умерших», — продолжает Николай Моисеевич.

В начале апреля к дому подъехали бойцы ДНР и сказали, что готовы автобусы для эвакуации из города. Николай Берлинский вместе с соседкой уехал в Таганрог.

Дорога в Карелию

«В Таганрог приехали в том, в чем выскочили из дома: я был в майке и спортивках. Всё, больше ничего. Там у нас спрашивают, куда вы дальше поедете. У моей знакомой сестра в Петербурге, она сказала, что туда поедет, а я в Карелию, к внуку — больше некуда».

В Карелии Николай Моисеевич получил российский паспорт и пособие для беженцев, подал документы в Пенсионный фонд для оформления пенсии, трижды обращался в штаб в Петрозаводске, где собирают помощь для беженцев, ни разу не отказали.

«Внук помог получить российский паспорт. А прежде еще мне нужно было пройти медкомиссию, сдать отпечатки пальцев,  два часа шел допрос в ФСБ, расспрашивали про обстрелы и эвакуацию. Теперь вот с пенсией разобрался, с октября начнут платить», — рассказал беженец.

Николай Берлинский. Фото: «Республика» / Лилия Кончакова

Для расчета пенсии взяли только стаж до 1991 года, поэтому пенсия получилась минимальная — 14 600 рублей. Николай Моисеевич, конечно, очень расстроился. На родине он получал 7 500 гривен, это примерно 30 тысяч рублей. У внука он прожил всё лето, до тех пор, пока была возможность. Но когда стало известно, что из Мариуполя к внучатой невестке едут родители, которые тоже остались без жилья и средств к существованию, стало понятно, что нужен свой угол — вшестером в маленькой двухкомнатке не жизнь, а мука.

Чудом нашел маленькую уютную квартирку на Кукковке, на улице Генерала Фролова — чистая, с мебелью и даже стиральной машиной-автомат — такой техники у Николая Моисеевича еще никогда не было. На оплату первого месяца аренды — 15 тысяч — ушли почти все деньги, которые ему дали в Таганроге. Благо, есть элементарная еда (крупы, масло, сахар, соль, иногда консервы) и средства гигиены — соцзащита снабжает, чем может. По совету новых таганрогских друзей съездил на автобусе в Петербург, чтобы попросить помощи в благотворительной организации. Там сказали, что могут помочь одеждой, а с деньгами туго. Но если Николай Моисеевич сможет оформить регистрацию по месту пребывания, возможно, что-то подкинут на оплату аренды жилья. Но это, как говорится, не точно. Назад дороги тоже нет.

«Созванивался с соседями, только три дня живут со светом, воду дали пока только в садики, школы и больницы. Нагнали строителей со всей России, Петербург  — наш город-побратим. Расчистили участок 10 гектаров и строят там пятиэтажки для тех, кому вообще некуда податься. Впереди зима — там будет очень трудно».

Кстати, климат карельский Николаю Моисеевичу нравится, градусов на 10 летом меньше, чем на родине, переносится гораздо легче. Но северной зимы побаивается — копит деньги на теплую куртку. Присмотрел хорошую в ТЦ на Антикайнена, стоит 7 тысяч, торговец, когда узнал про Мариуполь, согласился отдать за пять. Теперь дело за малым: подсобрать средств и чтобы не разобрали.

Николай и Людмила

В конце мая наш герой пошел на железнодорожный вокзал посмотреть расписание поездов до Ростова. Думал, а вдруг придется ехать обратно в Мариуполь.

«А там есть автобусные кассы. И я увидел одну приятную женщину, она билет покупала, я подошел и познакомился. Это Людмила. Она из Питкярантского района, там жилье, в котором проживает дочь с мужем, большой огород, теплицы. А она в Петрозаводске с внучкой-студенткой — так удобнее. На следующий день я пришел к ним в гости, принес продукты, всё по рецепту, и мы сварили настоящий украинский борщ. Как-то сблизились, начали общаться. Играем в карты, в домино, в кубики, кроссворды разгадываем”.

Игра в кубики от Николая Моисеевича

«Мне с Людой очень хорошо. Вот квартиру снял, зову ее к себе жить. Она не против, но сильно переживает, что даже вдвоем мы эту ношу не вытянем — у нее пенсия тоже небольшая. Сейчас она в районе, помогает дочке урожай собирать. Я уже был там, много всего уродилось. Хотя карельские овощи с нашими мариупольскими не сравнить. Те же перцы взять болгарские: зеленые и дохлые такие тут, не то что у нас. Но зато меня удивила ваша клубника, очень хорошая, и малина. Правда, ваша малина одноразовая. У нас в Мариуполе мы несколько раз малину собираем, начинаем в июне и до заморозков. Через две недели Люда приедет ненадолго — очень ее жду. Потом ей нужно в санаторий, подлечиться. Если к тому времени решу вопрос с оплатой квартиры, то, надеюсь, заживем вместе. Если нет, то не знаю, что и делать. Назад не хочу. Хочу жить здесь, в Карелии, с Людой. Тут вместе с ней я смогу стать счастливым».

Нужна помощь

Нельзя не помочь, особенно в такой отчаянной, сложной и в то же время настолько трогательной и светлой ситуации. Несмотря на пережитое (а может, и благодаря ему) Николай Моисеевич отчаянно хочет жить и любить. Абсолютно понятно, что, если бы он был помоложе, то всю свою неуемную энергию потратил бы работу — чтобы обеспечить достойную жизнь себе и своей женщине. Но возраст давно уже не тот, и всё, что он может, — отчаянно искать помощи. Причем не унижаясь, а с огромным внутренним достоинством. Сейчас это — его работа. И делает он ее на совесть — шутка ли, самостоятельно съездить в совершенно чужой Питер, имея на руках только адрес. И еще веру в то, что в этом мире обязательно найдется возможность.

Силами коллег мы смогли собрать около 20 тысяч рублей на оплату следующего месяца аренды. Еще купили осеннюю куртку, хорошую зимнюю ему обещает подарить один из наших ребят — чтобы не нужно было тратить денег. Заполнили холодильник продуктами. Раздобыли телевизор с приставкой-приемником — не новый, но с большим экраном, микроволновку.

Модная обновка

Мы объявляем сбор средств очень редко, в особенных случаях. Сейчас, как нам кажется, именно такой. Хотим собрать Николаю Моисеевичу максимальную сумму, чтобы ему хватило на оплату арендованной квартиры — хотя бы на год (это 180 тысяч, если считать с «коммуналкой» — то примерно 200). Чтобы он мог спокойно и достойно жить в ней со своей Людмилой. Договорились с ним, что те деньги, которые получится собрать, будем ежемесячно перечислять арендодателю. Когда средства закончатся, еще что-нибудь придумаем, не бросим.

Николай Берлинский. Фото: «Республика» / Лилия Кончакова