Гере посвящается
Друг старательно, не торопясь, укладывает рюкзак. Я не ожидал застать его за этим занятием. Мы в Карелии, в маленьком лесном посёлке. Уже немолоды. Обоим за 40. Вместе ещё со школы. Прошли по жизни – много. Испытали –всякое. Стараемся заработать, изменить свою жизнь к лучшему. Трудимся за тысячи километров от дома. Зима. Работаем вдвоём на лесозаготовке. Тяжело по-настоящему. Условия спартанские. Комната, снимаемая в избе, мала и неуютна. Он любитель поворчать. За это я по-дружески зову его старый хрыч.
– Ты куда это собрался, старый хрыч!
– Домой хочу. Да какой я тебе старый хрыч? Ты меня только на год моложе. Семья у меня.
– Да какая там семья! Знаю, что баба у тебя есть, да и то не созваниваетесь.
– Звонил месяц назад.
– А она тебе?
В ответ – молчание.
– Думаешь, ждёт?
– Думаю, да, – неуверенно пробормотал друг.
– Зря ты собрался. Перетерпи. Только наладили всё, зарабатывать начали. Пахать надо. Бросай хандрить.
После недолгой паузы друг тяжело выдохнул:
– Устал я. Ехать мне надо.
– Дома-то чего делать? Диван мять? А куда работать пойдёшь? Ну да, если только таксистом. А тут лес, тайга, природа! Работай на самого себя. Денег подкопи, тогда и езжай. Дома будет с чего начать. Не пацан уже.
– Поеду я…
И он уехал. У меня потянулись монотонные тяжёлые рабочие дни в одиночестве. Скоро подобрал местного напарника. Работа налаживалась. Прошёл месяц. Решил позвонить.
– Здорово, старый хрыч!
– Сам ты хрыч, – отвечает бодро, радостно.
– Как дела?
– Нормуль! Машину в кредит взял. В такси работаю.
– Ну и как?
– Устаю. Сам знаешь, работа нервная. Иногда таких уродов вожу, так бы и врезал, но держусь. Денег хватает. Сплю дома в тепле. Жинка под боком. Как сам?
– Пашу как вол. Вперёд двигаюсь. Иногда по выходным – рыбалка, охота…
***
Созванивались, правда, нечасто, работы много было – выматывался сильно. Прошло пару месяцев.
– Здорово, старый хрыч!
– Здорово.
– Как дела?
Долгое молчание. Тяжёлый вздох.
– Хреново.
– Что так?
Молчание.
– Восьмого марта… женщину… вечером, поздно уже было… сбил. Выскочила из кустов… прямо под колёса…
– Жива?
Пауза. Задрожал голос в трубке.
– Нет… Понимаешь? Восьмого марта! Прямо под колёса…тормозил… бесполезно…
– К семье сходи, повинись.
– Надо сходить. А если не простят?
– Может, сразу и нет.
***
Проходит месяц.
– Ходил?
– Нет. Боязно. Не могу я им в глаза смотреть. Адвоката нанял. Он сходит. Говорят, неплохой адвокат…
***
Ещё через некоторое время – звоню опять.
– Как дела? Ходил к семье?
– Вот привязался, – раздраженно. – Ходил, ходил, только не я – адвокат. Денег пытался предложить. Не взяли. Может, мало предложил?
– Плохо, если бы взяли, значит, простили.
– Скоро суд. Денег отправь… если сможешь…
***
Через некоторое время.
– Как всё прошло?
– Хорошо! Адвокат молодец! Денег, конечно, взял порядком, но своё дело сделал! Доказал – она сама виновата. Несчастный случай.
– Прощения у семьи попросил?
– Да какая у неё семья! Муж – алкаш, дочка – шалава.
– Надо бы попросить.
– Позже схожу, дай отойду немного.
***
Прошёл месяц. Звонок.
– Вышли денег. Если сможешь, конечно, – голос неуверенный, видно – друг выпивший.
– Зачем?
– Машину разбил. Починить хочу. Кредит душит. Таксовать надо. Иначе – никак!
– Не ходил?
– Нет.
– Сходи. Повинись. Это прежде всего тебе надо. А вообще езжай ко мне, на Север. В лесу поработаешь. Да и дом я хочу ставить. Помощник нужен. С кредитом разберёмся. На билет вышлю.
– Ладно. Попытаюсь сам заработать. Руки вроде есть. Евроремонтом займусь…
***
Месяц спустя.
– Здорово, старый хрыч!
– Сам… старый, – заплетающимся неверным голосом. – Запил я. Мерещится она мне, покойница. Во сне приходит.
– Пить завязывай. В церковь иди, свечку поставь. На могилу к ней, поклонись – проси прощенья.
– Схожу…
***
Через неделю.
– Завязал?
Несвязно:
– Не-ет.
Я не выдержал, рванул на Урал. В комнате – гора пустых бутылок. Жена – у мамы.
– Дай на чекушку, – руки дрожат, опухший весь.
– Собирайся. На Север со мной поедешь. В охотничьей избушке поживёшь, пока не оклемаешься. Перетерпишь. Водки не получишь.
– Не могу сейчас. Закодируюсь. Мне сходить надо. Прощенье попросить. Слово даю. Закодируюсь и схожу… и сразу к тебе… через неделю. Сам приеду. Ты знаешь, я сильный…я смогу…
– Поехали. Когда от пьянки отойдёшь – вернёшься, уладишь все дела, – перебиваю его.
– Не могу. Слово даю. Я схожу… мне надо. Слово даю.
– Бывай, пока. Жду…
***
Через три дня не могу удержаться – звоню.
– Здорово, старый хрыч!
Ровный женский голос в трубке:
– Нет больше старого хрыча. Приезжай хоронить. Вчера закодировался. Сегодня утром выпил. Инсульт. В больницу увезли. Речь отнялась сразу. Недолго мучился. Умер два часа назад.
***
На поминках вдова протянула листок, сложенный вчетверо.
– Вот, похоже, пробовал написать что-то, только я никак не разберу. Поняла лишь, что тебе просил передать.
На тетрадном, очень неразборчиво, корявым почерком :
«НЕ СМОГ Я. ПОВИНИСЬ ЗА МЕ…»
Видно, что дрогнула рука. Соскользнула с листа, выпрямилась кривая строка жизни.
Сентябрь 2015