Ветер, огонь и лавина с горы

Настя Орлова — певица, музыкант, организатор разного рода движения в пространстве Agriculture club. В самом конце осени 2021 года Настя Орлова выпустила клип «Колесница», над которым работала большая команда профессионалов и любителей. Это событие певица считает поворотным в своей жизни — обложкой виртуального портфолио. Основная часть действия клипа снималась во Дворце искусств в Кондопоге. В сюжете есть отсылки к перформансам Марины Абрамович и Улая.

— Я слышала, что одна из репетиций клипа «Колесница» длилась чуть ли не больше суток. Что потребовало такого количества времени?

— Это была не репетиция, а съемочная смена во Дворце искусств в Кондопоге. Для меня она длилась около 20 часов, а для продюсера — более суток. Солнце сделало круг. Сам процесс на съемочной площадке длился 17 часов. Оператор Виктор Давидюк признался, что это была самая большая смена в его жизни.

Был построен сложный механизм с работой техников, ассистентов, оператора, световика, музыкантов и актеров — всего больше 30 человек! Смены делились по планам раскадровки. Пока снималась одна локация, другая выстраивалась. За время съемок клипа мы сожгли больше 70 свечей. Я помню, как воск течет по руке, затекает на пиджак, я кричу: «Мне больно!», ко мне подбегают и оттирают этот воск с руки. Потом снимают сцену, где нужна сильная концентрация, глубокое погружение и оператор уже выстроил кадр, нельзя двигаться и он кричит: «Свеча падает!» Самое тяжелое было работать с огнем. Мы договорились со всеми службами, с пожарными, что вся ситуация будет на контроле. У нас были отдельные люди, которые следили только за свечами. Стояли свечи и рядом ассистенты, которые не отводили от них глаз.

— Трудно было получить для съемок настоящий дворец?

— Песня написана в стиле необарокко, это симфоническая поэма, как мы ее называем, героическая сага, эпическое полотно на восемь минут. Как ее воплотить в клипе на коленке? Невозможно — нужен дворец. Я поставила себе целью получить дворец любым путем, но сложностей и не было. Я работала четыре года в филармонии, у меня сохранились хорошие отношения с ее директором Ириной Дмитриевной Устиновой. Я позвонила ей, рассказала идею. Она сказала, что поддержит меня — делайте. Так мы получили дворец.

— Вы снимали строго по плану или могли импровизировать?

— 85% — это план, нарисованная раскадровка. Режиссер Костя Роди расписал клип на бумаге по секундам. Получился такой комикс, где прописана каждая сцена, прорисован каждый элемент, каждая фигура и деталь.

— Что было сложнее всего во время работы над клипом?

— Сложно было все, потому что мы задрали планку. Замахнулись на то, чтобы сделать визуальный кайф и многослойный художественный сюжет. Сложно было не сдаться, не пасануть, довести до конца. Сложно было вытянуть финансово, потому что для того, чтобы такая махина поехала, нужны материальные ресурсы. У нас огромный список партнеров.

Для меня это работало как проект. Я приходила и говорила: «Смотрите, у меня есть такая песня, в ней приняли участие сильные профессиональные музыканты. Это синтез искусства и пример сотворчества, как можно творить у нас в Карелии. И мне кажется, до момента появления «Колесницы» ничего подобного не было. Вы готовы поддержать новый формат?» Я вложила туда себя без остатка. Это тот случай, когда строчка «Мы горим дотла» — это от начала до конца про этот проект. Мы сгорели дотла, но возродились и готовы гореть дальше.

— Что будет дальше?

— Сегодня перед интервью я плохо спала. Сейчас я чувствую упадок сил и боюсь, что вот-вот ко мне подкрадется «синдром самозванца». Постучится ко мне в дверь. Очень страшно быть на границе, когда работа выпущена и начинает жить своей жизнью. Надо начинать с чистого листа, а у меня опустошение. Мы варились в проекте каждую минуту, горели дотла. Первую неделю у тебя эйфория от комментариев, фидбэка, ощущения, что это свершилось, а потом — раз и белый шум в голове.

А планы есть. Важно, чтобы новые цели появлялись, и я всегда находилась в процессе движения и создания. Мы уже анонсировали, что, скорее всего, будем снимать клипы и хотим сделать триптих, чтобы один клип перетекал в другой, история продолжалась и, возможно, мы еще поедем во Дворец, чтобы снять часть сцен для нового клипа на песню «Пир во время чумы». Я хочу ее сделать с органом. Кроме того, я хочу запись альбом в стиле барокко-поп. То есть, примерно в стилистике «Колесницы». На полноценный альбом замахиваться пока не буду, но мини-альбом, песен шесть-восемь, я планирую сделать. Летом мне исполнится 30 лет, и я хочу к этому времени подтянуть финансовую базу, чтобы потянуть альбом.

— Барокко-поп и симфо-рок — это одно и то же?

— Симфо-рок понятнее тем, кто ходит в филармонию слушать рок в исполнении симфонического оркестра. Я сама пишу песни в стиле рок. Это происходит таким образом: я беру гитару, сажусь дома и репетирую. Это такой личный дневник. С «Колесницей» получилось немного иначе: я не только рефлексировала, но и использовала символы, которые сработали не просто как моя личная история. Я сделала более лаконичный текст, использовала меньше метафор и аллюзий. Раньше я перегружала текст синонимичным рядом, чтобы все могли понять, как я страдаю и много чувствую, а здесь я сократила текст и пошло усложнение музыкальной формы.

Академическое звучание — богатое, полетное, прозрачное — это не просто песенки под гитару с рок-группой в клубе. Для того чтобы работать со струнным квартетом, нужно серьезно подходить к написанию партитур, поэтому я обратилась к Полине Крышень, карельскому композитору. Я прихожу к ней домой и начинаю рассказывать: «Вот смотри, здесь у меня ветер, здесь — огонь полыхает, здесь у меня лавина с гор» и так далее. Она это переводит на профессиональный язык и записывает нотами. Потом мы идем к струнному квартету, она дает музыкантам партитуры. Потом я уже объясняю музыкантам, что вот здесь надо, знаете, немножко предвосхитить, а вот здесь быть сдержаннее и мягче. И вот так мы работаем, и все получается, потому что все друг друга понимают.

— Кто придумал вспомнить в клипе перформансы Марины Абрамович и Улая?

— Я очень люблю Марину Абрамович. Во-первых, она — женщина-художница. Это меня всегда привлекает, потому что я-феминистка, и мне нравится видеть мощь и силу у представителей женского пола. И ее искусство попадает мне прямо в самое сердце. Идею с перформансами предложила Жанна Семенова, наш второй продюсер. Мы отталкивались от слов «натянута тетива лука». Самый известный перформанс Марины Абрамович и Улая — это история с луком. История с перформансом «Посмотри мне в глаза», когда они встретились через много лет, очень меня трогает. Это история про чувства, про доверие, про границы допустимого в отношениях, не только в любовных. Это идеально подходило к песне.

— Границы существуют или их нет?

— Границы нужны. Они помогают нам и себя сохранить, и другого сберечь. Когда границ нет, происходит анархия, которая разрушает и собственное я, и все вокруг, и человека, который находится с тобой в отношениях. Границы — это хорошо. Если мы не будем обозначать границы, мы не будем понимать, где мы правы, где неправы. С одной стороны, в любви как в чувстве нет границ, а в поступках и отношениях границы должны быть. И, если натянута тетива лука, а границ нет, то стрела вылетит. Открытый финал — это про доверие. Насколько ты позволишь себе воспользоваться уязвимыми сторонами другого человека.

— Как вы решились сами экспериментировать с луком и стрелой?

— Было очень страшно. Когда мы снимали, стрела была настоящая, мы вызывали инструктора, Тимофея Кагачева. Без него бы не справились. Мы хотели сделать косплей с воспроизведением перформанса Марины Абрамович и Улая. Нам важно было, чтобы зритель поверил, что мы не соврали (в первую очередь себе). Наши актеры, Сережа с Олей, сказали, что готовы. Да, были задумки использовать вместо стрелы тростник, какую-нибудь палочку задекорировать. Даша Рожина, она делала декорации для клипа, привела Тимофея. И Тимофей сказал, что даже если поставить туда палочку без наконечника, то все равно, если она вылетит, то сломает ребро. И он говорит: давайте использовать настоящую стрелу. Они репетировали. Напряжение было такое, что в какой-то момент я просто убежала и спряталась за колонну — мы снимали в Agriculture club. Я стою и понимаю, что у меня пульс, наверное, 200. Не дай бог у Сережи дрогнет рука, вылетит стрела и мы убьем на площадке Олю. И я уже вижу эти заголовки в СМИ: «Первая и последняя роль в карельском клипе». Это было очень страшно, но все получилось хорошо — ребята справились. У нас было два дубля. Марина с Улаем простояли 4 минуты. И у них сердцебиение транслировалось. У нас у всех сердцебиение было такое, что вся Агрикалча стучала. Это про границы и про ответственность и то, что любое неосторожное движение может иметь тяжелые последствия.

— В этой паре какая роль кажется сложнее тебе: натягивать лук или подставляться?

— Конечно, натягивать. Но это как упражнение на баланс. Они на самом деле держат друг друга. Сережа держал тетиву и стрелу, а Оля — дугу. Исход зависит от действия обоих. Мне кажется, что у Оли не дрогнул ни один мускул. Она очень мощная девушка — Оля Мазайло. Я считаю, что у нее большое будущее. Если современные режиссеры не обратят на нее внимание, то они глупцы. Сережа — красавчик, конечно. Они и внешне похожи на оригинал. Косплей века. Когда загружали клип в Инстаграм, отметили паблик Улая и институт Марины Абрамович. Паблик Улая нас поблагодарил. Еще очень круто, мистично и символично, что мы выпустили клип в день рождения Марины и Улая, не зная об этом. Это нас шарахнуло, взбудоражило, мы ходили в шоке, окрыленные. Как это возможно?

— У них в один день дни рождения?

— Да, и мы опубликовали клип в этот день. Улай уже умер. Не знаю, посмотрела ли это сама Марина Абрамович, хотелось бы, конечно. В клипе мы признаемся им в любви, отдаем дань уважения их творчеству и популяризации такого искусства — рискованного, но максимально искреннего. Они жили таким образом, что вся их жизнь превращалась в искусство. Да, жить в искусстве и быть счастливым — та еще задача.

Я сейчас часто использую в своей речи «это все хеппининг». Даже фильм вышел «Это все хеппининг», Софья Алексеева его сняла. Для меня это самое точное объяснение того, что происходит. (Хеппенинг — форма современного искусства, представляющая собой действия, события или ситуации, происходящие при участии художника, но не контролируемые им полностью.- прим. ред.)

— Случайностей не бывает?

— Это все хеппининг. Я постоянно подчеркиваю, что случайности не случайны, нужно уметь их трактовать. У меня всю жизнь шлейфом за мной тянется ощущение когнитивного искажения, то есть, каждый раз, начиная что-то делать, я так сильно начинаю гореть и эмоционировать, выделять энергию и расплескивать ее всюду, что вокруг появляются знаки. Они все превращаются в сложную цепочку, в сложный механизм.

— Можешь привести пример?

— Я, правда, воспринимаю это интервью как сеанс психотерапии. Позволяю себе открыться чуть больше. Это мой собственный челлендж и вызов. Расскажу сейчас историю. Когда мы делали клип, у нас очень много было партнеров, спонсоров, — людей, которые вовлекались в помощь. И случился небольшой косяк — недопонимание во взаимоотношениях… Я взяла на себя ответственность за этот косяк и стала для кого-то персоной нон грата. Чувство вины для меня невыносимо. Я стараюсь жить по совести и максимально порядочно. И до этого времени слова «персона нон грата» никак в мое сознание не попадали. Но тут они меня начали преследовать везде: в переписке, в случайно открытых страницах в интернете… Как это работает? Вот это когнитивное искажение.

То, в каком я сейчас состоянии, почему я бежала на интервью и опоздала на 5 минут, — на это на все влияет то, что было со мной все предыдущее время. Все-все. И я не могу избавиться от этого. Не знаю, насколько понятно я говорю…

— Мне кажется, что ты бесконечно рефлексируешь. Свойство творца или личное качество?

— Я не отделяю свое творчество от личности, пишу про все, что меня ранит. Наверное, от этого и рефлексия. Я не могу иначе. Я же самоучка — почему у меня периодически и возникает синдром самозванца. У меня нет подтверждения, что я — кто-то. Творчество — единственное, что является ориентиром и мотивацией. Если я сделала что-то, что понравилось другим людям, вижу, что у меня это получается хорошо, то это именно то, почему я продолжаю заниматься этим. Если я выхожу на сцену и вижу, что, вроде, неплохо, это меня подпитывает, значит, я буду продолжать это делать. Рефлексия — почва, которая позволяет прорасти всему остальному.

— Что должно произойти, чтобы ты почувствовала себя звездой?

— Меня так часто называют близкие. Меня безумно любит моя семья, мне постоянно говорят, какая я молодец. Но когда я нахожусь в пограничной фазе, мне трудно в это поверить. Вообще, что значит, звезда? Сияю? Заполняю светом все вокруг, что ты в это вкладываешь?

У меня есть ощущение, что я многое могу, но я мало реализовываю свой потенциал. И клип «Колесница» для меня — начало. Это своего рода обложка моего портфолио. Наверное, это хороший опыт, я довольна.

— Что для тебя значит быть феминисткой?

— Женщина — человек, имеющая силу, характер, душу, свою историю и судьбу. И она ни в коем разе не должна быть никаким образом дискриминирована. Есть цитата: «Само понятие «феминизм» оправдывает его существование». Не было бы очевидной проблемы, не было бы и объекта обсуждения. Я много сталкивалась с дискриминацией, с притеснениями и акцентами, что я женщина. Мне бы хотелось жить в мире, где каждая девочка и женщина чувствовали себя свободными и в безопасности. Вот когда я буду идти поздно вечером по Октябрьскому проспекту по направлению к «деревяшкам» и не буду оглядываться назад, перебирая в кармане ключи или баллончик, — вот тогда, наверное, мы будем говорить о женском счастье. И когда мне желают женского счастья, то я хотела бы вот этого. Женское счастье как сильное плечо рядом — вот такой коннотации не нужно.

— Мне кажется, что сейчас феминистки сильно перегибают. Феминизм себя дискредитирует слегка. Чего стоит история травли Джоан Роулинг.

— У нас информационная интоксикация. Я считаю, что в любом направлении есть перегибы. Я не воспринимаю феминизм как течение в субкультуре. Для меня это про жизнь. Моя бабушка убегала от своего мужа-абьюзера, который ходил за ней с топором, и для меня здесь не важно, как это называется. А если кто-то становится феминисткой ради популярности или просто потому, что в голове замес, то это совсем другая история. Мне кажется, что замесы еще происходят из-за того, что проблема острая.

Ты же знаешь история с «Черными пантерами» и угнетением афроамериканцев? (Партия самообороны «Чёрные пантеры» — организация, выступавшая в США в 1960-70-х годах за вооружённое сопротивление социальной агрессии в интересах афроамериканской справедливости, — прим. ред.) Это было настолько угнетенное сообщество, что это сознание переходило из поколения в поколение как травма, которая постоянно фонит и резонирует. Если мне наступили на ногу, я попрошу отойти, но, если меня и в третий раз не услышат, я оттолкну. Все перегибы от невыносимой боли и от того, что очень долго тебя не слышали и не слышат, может быть, и сейчас. В общем, всем советую идти на психотерапию. Разбирайтесь, рефлексируйте и мир станет лучше.

— Есть у тебя предчувствие Нового года?

— Три недели назад я ездила на север, на свою родину в поселок Лоухи. В дорогу скинула себе в плеер послушать новый альбом ABBA. Это удивительно, конечно, что они выпустили новый альбом. И ABBA — это же песня Happy New Year! Когда я приехала в Лоухи, то почувствовала новогоднее настроение — как будто в Простоквашино приехала. Возможно, еще и потому, что я приехала на родину. Куда ни шагни — везде флешбек, воспоминания — много эмоций, все тело реагирует. И я вспомнила, что однажды 31 декабря мой отчим (я называла его папой) не успел принести домой елку, да еще и пришел подвипивший. И мама разозлилась: «Слава, как ты мог! Праздник же!» А он: «Сейчас все будет!» И 31 числа, когда уже начало смеркаться, мы с папой пошли в лес за елкой. Мне было лет семь — сугробы по шею, мы идем за елкой и это все как-то очень колоритно, весело, атмосферно. Папа нашел елку, срубил, закинул ее на плечо, она его перевешивает, он пошатывается — настоящий почтальон Печкин. Вот сейчас я приехала в Лоухи с «Аббой» в ушах и вспомнила этот момент. Да, Новый год близко.