Иван Сенькин

14 сентября 1978 года в Костомукше было хоть и прохладно, но солнечно. Поселок встречал высоких гостей — председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина и президента Финляндии Урхо Кекконена. Торжественный митинг, больше сотни журналистов… В этот день в Костомукше был заложен фундамент главного корпуса горно-обогатительного комбината. В специальную памятную капсулу поместили советские и финские газеты, выпуски которых были посвящены знаменательному событию.

Чуть более четырех лет спустя, 8 декабря 1982 года, уже другие первые лица обеих стран — предсовмина Николай Тихонов (его предшественник Косыгин не дожил до этого дня) и финский президент Мауно Койвисто в столь же торжественной обстановке открывали первую очередь комбината. Предприятие и уникальный для СССР город — по советскому проекту, но с применением передовых даже для Финляндии тех лет технологий — построили в рекордно короткие сроки. Это была самая масштабная совместная стройка в истории советско-финляндских отношений.

Пуск первой очереди комбината праздновался на торжественном собрании, которое проходило в Доме культуры. Его открыл первый секретарь Карельского обкома КПСС Иван Сенькин. Он подчеркнул, что Костомукша — впечатляющее свидетельство постоянно расширяющихся советско-финляндских отношений.

Выступившие на собрании Тихонов и Койвисто практически в унисон говорили о прекрасном примере советско-финляндской дружбы, доверительных и добрососедских отношениях между СССР и соседним капиталистическим государством. Это была просто невиданная идиллия, если учесть, что уже состоялся ввод советских войск в Афганистан, в противостоянии между Советским Союзом и Западом набирал силу новый, жесточайший, виток холодной войны…

Однако путь к началу строительства комбината и города в действительности был весьма долгим и непростым. Решение о проектировании ГОКа было принято в конце 60-х, но потребовалось еще почти десятилетие, чтобы проект перешел в практическую плоскость. Финская сторона серьезно нервничала, что он будет отложен еще на годы. И понять финнов было можно, в соседнем регионе Кайнуу был очень высок уровень безработицы. Строительство ГОКа решало эту проблему: обеспечивались не только рабочие места для финнов на самой стройке, но и заказы для предприятий в Суоми, для десятков тысяч человек.

Однако в Советском Союзе у проекта были и противники. Напирали на то, что в стране много и других неосвоенных месторождений, что при высоком уровне инфляции на Западе затраты на строительство будут огромными. Словом, нерешенных вопросов было много, и проект вполне мог сорваться.

В том, что комбинат и город все же были построены, безусловно, есть немалая заслуга Ивана Ильича Сенькина. И то, что именно он своим выступлением открывал упомянутое выше торжественное собрание, вполне вероятно, не было просто данью протоколу.

«Очень много внимания Сенькин уделял строительству Костомукшского комбината, это была обстоятельная работа, большой проект, в основе которого стоял первый секретарь. Он встречался с финскими коллегами, членами правительства Финляндии, было очень много дискуссий, споров. В те времена Костомукшу называли в Карелии городом будущего (один из самых лучших проектов Ивана Ильича)».

Так об этом вспоминал Всеволод Богданов — знаменитый советский и российский журналист. С 1992 по 2017 год он возглавлял Союз журналистов России, а в 80-е работал собкором газеты «Советская Россия» по Карелии и Мурманской области и с первым секретарем Карельского обкома был хорошо знаком.

«Приделать к письмам ноги»

С тем, что Иван Сенькин сыграл ключевую роль в развитии республики, согласен доктор исторических наук, профессор, директор Института истории, политических и социальных наук ПетрГУ Сергей Веригин.

— Конституция СССР, напомню, законодательно закрепляла руководящую и направляющую роль КПСС в советском обществе. И партийный лидер был первым лицом республики, ее фактическим руководителем. Конечно, важнейшие решения, в том числе о строительстве предприятий или развертывании большой жилищной программы, принимались на уровне руководства страны. Но, безусловно, именно от первого секретаря обкома, от его инициативы, умения отстоять интересы республики очень часто зависело, будет ли принято то или иное решение. Иван Ильич Сенькин — это уникальная личность. Он возглавлял партийную организацию республики больше 25 лет. Это даже для советской эпохи большая редкость: четверть века на таком посту. И за эти годы его вклад в развитие Карелии сложно переоценить, — говорит Сергей Веригин.

Добиться всего этого, придать такой импульс развитию республики было непросто. Порой надо было откровенно «выбивать» в центре фонды, деньги…

«В памяти живы воспоминания о его работоспособности во время выездов в Москву. Находясь на сессии Верховного Совета СССР, проживающие в гостинице «Россия» первые секретари обкомов партии Северо-Запада встречались с нами рано утром в холле гостиницы и с улыбкой спрашивали: «Что, Иван Ильич, опять едешь решать народнохозяйственные проблемы? Брось ты это дело, отдыхать, что ли, не умеешь. Нас здесь собрали для отдыха, а ты все работаешь». Несмотря на эти дружеские замечания, он стремился получить действенную помощь от союзных министерств экономике Карелии».

Из воспоминаний Олега Старшова, помощника первого секретаря Карельского обкома КПСС в 1976-1984 годах.

У самого Сенькина было выражение «приделать к письмам ноги». То есть не просто подготовить обращение, привезти и вручить высокопоставленным чиновникам, а добиваться решения вопроса, не допускать, чтобы письмо было положено под сукно. Такой настойчивости во взаимоотношениях с союзными министерствами он требовал и от своих подчиненных, руководителей республиканских ведомств.

«Волюнтаризм Хрущева», или Как Пудожский район чуть не объединили с Прионежским

16 июля 1962 года Петрозаводск посетил Никита Хрущев. Четырехчасовой визит первого секретаря ЦК КПСС, который остановился в столице Карелии на пути в Мурманск, стал событием. До этого руководители советского государства в Петрозаводск не приезжали. Об этом кратком визите до сих пор рассказывают подробности, которые стали уже своего рода городскими легендами. Например, про наказ Хрущева строить в Карелии деревянные дома по примеру Норвегии, чтобы быстрее и дешевле решить квартирный вопрос. Продолжения эта история не возымела: возможно, потому, что республиканское руководство представило в Госплан расчеты, доказав, что никакой экономии на таком строительстве не будет. А в Петрозаводске началось возведение знаменитых панельных хрущевок на Октябрьском…

Рассказывают и о том, как уже перед самым отъездом советского лидера Иван Сенькин попросил Хрущева дать команду на увеличение посевов картофеля в Карелии, потому что кукуруза в северных широтах никак не хочет расти. Первый секретарь ЦК на это якобы ничего не ответил, помахал шляпой, стоя уже в тамбуре вагона, и отбыл.

Как бы то ни было, но некоторым непродуманным хрущевским реформам руководству республики и впрямь приходилось если не сопротивляться (вряд ли это было возможно), но, по крайней мере, пытаться реализовать их наиболее безболезненно. Так, в те годы Карелия оказалась под угрозой разделения на промышленные и сельскохозяйственные районы. Дело дошло до курьеза: «сверху» высказывались идеи объединить Пудожский район с Прионежским.

В итоге благодаря настойчивости Ивана Ильича и его умению убеждать реформа в Карелии обошлась очень малой кровью: все осталось как прежде, только в некоторых районах — Олонецком, Кондопожском — были образованы промышленные и сельскохозяйственные партийные комитеты.

Спустя два года после визита в Петрозаводск, в октябре 1964-го, Хрущева «сняли»: пока он был на отдыхе в Пицунде, был созван Пленум ЦК КПСС, который и освободил Никиту Сергеевича от должности первого секретаря «по состоянию здоровья». А в стране началось развенчание волюнтаризма Хрущева…

Впрочем, и при Леониде Ильиче Брежневе в центральном руководстве рождались, мягко говоря, очень спорные замыслы. Один из них — переброска вод северных рек, Печоры и Северной Двины, через юг Белого моря, Беломорско-Балтийский канал, Онежское озеро и Волгу в мелеющий Каспий. И это было не на уровне разговоров: в Карелию приезжали академики, пытались убедить в необходимости грандиозного проекта. Современники вспоминали, что Сенькин был резко против этого убийственного для экологии начинания. Некоторые даже утверждали, что именно Иван Ильич его остановил. Хотя, видимо, это все же преувеличение, у авантюрной затеи (рассматривался и такой известный вариант, как поворот сибирских рек) были и более мощные противники, в том числе Косыгин.

Как Сенькин помог писателю Балашову

К первому секретарю обкома обращались с самыми разными просьбами. Но, наверное, один из наиболее ярких и необычных эпизодов описал в своих воспоминаниях Аркадий Яровой. Начиная с 1965 года он работал в органах КГБ Карелии, был секретарем парткома.

Аркадий Яровой был уверен, что именно заступничество Ивана Сенькина спасло Балашова от тюрьмы, и впоследствии писатель подарил русской культуре знаменитые исторические романы — «Господин Великий Новгород», «Марфа-посадница» и другие.

«Что-то скрыть от него было невозможно»

Иван Сенькин очень много ездил по районам, посещал предприятия и совхозы. Вникал во все детали: лично проверял, как работают столовые, здравпункты, комнаты отдыха. Однажды во время визита в Кондопожский район решил выяснить, как действуют водозаборные сооружения города — а добираться к ним нужно было на берег озера, по пояс в снегу. Первого секретаря обкома это не остановило. Работавшие с ним были уверены: обмануть его или что-то скрыть было невозможно.

Конечно, хоть четверть века под руководством Сенькина в Карелии и называли эпохой социально-экономического ренессанса, но проблем в республике хватало, среди них товарный (и продовольственный в том числе) дефицит. С середины 1970-х стало ухудшаться обеспечение мясо-молочными продуктами. Поезд Петрозаводск — Ленинград в народе начали называть «колбасным»: на нем ездили в Северную столицу за продуктами.

Сенькин старался переломить ситуацию. Настаивал на увеличении производства говядины, улучшении работы подсобных хозяйств предприятий, пытался решить проблему с недостатком кормов для животноводства. Предложил привлекать строительные организации к сооружению небольших свинарников. Требовал отладить работу по заготовке овощей. Предлагались даже такие меры, как запрет вывоза картофеля из республики и установление нормы отпуска — не более 10 кг картошки в одни руки. Но проблема дефицита все же носила системный для страны характер, и вряд ли было возможно преодолеть ее в отдельно взятой республике.

В те годы на уборку урожая активно привлекали и студентов, и сотрудников различных учреждений и организаций. Однажды газета «Комсомолец» напечатала статью о том, как в совхозах Лахденпохского района готовятся к приему студентов: спустя рукава, не позаботившись ни о питании, ни о быте будущих помощников. На газету обрушилось недовольство чиновников: мол, зачем очерняете наше сельское хозяйство? Тогда редактор Алексей Осипов попросил помощника Ивана Ильича дать почитать публикацию первому секретарю обкома. Через несколько дней было созвано заседание бюро. Иван Сенькин разбушевался, но гнев его пал не на газету или журналиста, а на секретаря райкома и директоров совхозов. Первый секретарь потребовал от них устранить недостатки в течение 10 дней.

Сам Иван Сенькин вместе с подчиненными охотно участвовал в субботниках и шефских поездках в совхозы.

Несколько десятков рублей на сберкнижке

У самого Ивана Ильича тоже был огород на даче в Шуйской Чупе.

Иван Сенькин был родом из деревни Намоево Шуйской волости Петрозаводского уезда, из карельской крестьянской семьи. Он прошел во многом типичный путь для руководителя тех лет: семилетка, потом техникум, затем учеба в Тимирязевской академии в Москве. Работал агрономом в Карелии. Потом — Великая Отечественная, Карельский фронт. Иван Сенькин был награжден медалью «За боевые заслуги». После расформирования фронта в 1944-м направлен в Уральский военный округ, там перешел на партийную работу в Свердловске и области. В 1955 году вернулся в Карелию, сначала на должность заместителя председателя Совета Министров КФССР. В 1958-м Сенькин возглавил Карельский обком партии.

Для представителей этого поколения руководителей в целом были характерны нестяжательность и личная скромность, считает Сергей Веригин.

— Да, благодаря Юрию Владимировичу Андропову в конце 1970-х — начале 1980-х годов были раскрыты ряд очень громких, масштабных коррупционных дел: «сочинско-краснодарское», «хлопковое» в Узбекской ССР… Это всё было. Но все же в большинстве своем советские партийные руководители на местах были скромными в быту и порядочными людьми. Но Иван Ильич Сенькин, наверное, выделяется даже на их фоне. Мне рассказывали, как он, приезжая из командировок, приходил в бухгалтерию и просил дотошно проверить все расходы: ничего ли он не должен? — говорит профессор Веригин.

Это подтверждается и другими воспоминаниями. Так, получая зарплату, Сенькин обязательно спрашивал, всё ли высчитано, не забыли ли плату за пользование дачей.

Добавим, что после того, как Иван Ильич ушел из жизни, выяснилось, что все его накопления составили несколько десятков рублей на сберкнижке.

Пока готовился этот материал, стало известно, что буквально на днях фонды Национального музея Республики Карелия пополнились уникальными предметами — личными вещами Ивана Ильича Сенькина. Его сын, Сергей Иванович Сенькин, который сейчас живет в Москве, передал музею пять коробок предметов. Среди них — документы, фотоальбомы, раритетные книги, музыкальные пластинки. Сейчас сотрудники музея ведут работу по приёму этих вещей в фонды, а затем планируют представить их широкому кругу зрителей.

Люди, знавшие Ивана Сенькина, вспоминают и о том, что он был настоящим трудоголиком, начинал рабочий день в восемь утра и заканчивал поздно вечером. В Петрозаводске из дома на работу в обком очень часто ходил пешком, конечно, без всякой охраны. По пути обращал внимание на состояние города, и, если замечал недостатки, они потом становились предметом серьезного разбора с чиновниками. При этом к людям относился с уважением, умел выслушать чужое мнение.

«Эти качества способствовали созданию вокруг него хорошей трудовой атмосферы, обстановки взаимопонимания, уважения и ответственности», — писал председатель исполкома Петрозаводского горсовета Павел Сепсяков.

Уход из жизни

14 февраля 1984 года хоронили Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова. На траурном митинге, проходившем на Красной площади, наряду с высокопоставленными членами Политбюро выступил и первый секретарь Карельского обкома. Речь Ивана Сенькина, конечно, была составлена по партийным канонам того времени, но все же в ней звучала искренняя благодарность Андропову за то, что и на высших государственных постах он не забывал Карелию, в которой проработал более 10 лет, и помогал развитию республики.

В декабре 1985-го, уже при Горбачеве, который начал радикальную зачистку партийного аппарата, Иван Сенькин вышел на пенсию. Его, всю жизнь отличавшегося завидным здоровьем, начали беспокоить боли в ноге. Кремлевские врачи поначалу посчитали, что это банальный остеохондроз. Истинный, смертельный, диагноз смогли поставить врачи в Петрозаводске, их московские коллеги его подтвердили. 20 февраля 1986 года Иван Сенькин скончался в возрасте 70 лет.

Сенькин и Гюллинг

Если сегодня спросить обычного человека, не являющегося специалистом, но хотя бы мало-мальски интересующегося историей родного края, о самых знаковых руководителях Карелии советского периода, скорее всего, он назовет две фамилии: Гюллинг и Сенькин. Есть ли что-то, что их объединяет?

— Вопрос несколько неожиданный, но действительно есть моменты, которые объединяют эти две исторические фигуры. И не только потому, что они дольше всех остальных руководили Карелией: Гюллинг — 15 лет, а Сенькин — 25, — говорит Сергей Веригин. — Разумеется, они принадлежат к совершенно разным эпохам, у них совершенно разные биографии. Гюллинг — доктор философии, человек с европейским образованием, депутат финского сейма, революционер, эмигрант. И Сенькин, человек из простой крестьянской семьи, который сумел столь многого добиться, стать руководителем Карелии. Что же у них общего? На мой взгляд, оба внесли значительный, ключевой, вклад в развитие республики. Гюллинг стоял у истоков карельской государственности, ее становления, создания промышленного, культурного потенциала нашего края. Сенькин добился настоящего прорыва в социально-экономическом развитии Карелии. Оба умели отстаивать интересы республики в центре, в самых высоких кабинетах. Но главное — Эдвард Гюллинг и Иван Сенькин по-настоящему любили Карелию, ее народ, работали для республики и для людей, для того, чтобы сделать жизнь лучше. И поэтому именно этих двух руководителей советской эпохи мы помним с особой благодарностью.