Защитник карельского языка

У карельского поэта Александра Волкова есть такая строчка — «со стихами на рельсы лягу я поперек». По одной этой фразе можно судить о любви поэта к карельскому слову. Александр Лукич убежден: его родной язык надо спасать.

Есть законы, есть дружба. Я скажу им в лицо,
Что поэтова служба быть народа певцом.
И не надо оваций — шум мешает ушам.
Я ушел в эмиграцию — не к чужим камышам.
Вы писакам не верьте, что продался врагам.
В вихревой круговерти, влип к чужим берегам.
От души, откровенно, жаль друзей уже круг.
Был вчера сокровенный — нынче бывший мой друг.
Я скрывать эту тайну от людей не привык,
Ведь момент чрезвычайный. На кону наш язык!

С этого стихотворения в авторском переводе на русский начал беседу с «Республикой» Александр Волков.

Народный писатель Карелии Александр Волков и спецкорреспондент ИА «Республика» Александр Батов. Фото: ИА «Республика»/Сергей Юдин

— Еще в 1970 году, если мне память не изменяет, я сейчас на память слабый стал, была перепись населения. Было 84,5 тысячи карелов в республике, — рассказал поэт Волков. — А по последней переписи — 44,5 тысячи носителей карельского языка. За 30 лет наполовину сократилось количество карелов. И не потому что карелы не хотят жить на этой земле. Очень даже хотят. Но потому что один деятель из обкома ликвидировал все национальные районы. Лубенников Леонид Игнатьевич. Было 18 районов, остались три — Пряжинский, Калевальский и Олонецкий. Все. Нету.

Не иначе как трагедией называет Александр Волков тот факт, что на карельском языке мало преподают, мало пишут и почти не разговаривают. Смысл своей жизни он видит в защите языка. Писать на нем, говорить на нем, думать на нем.

— Я даже Путину написал бумагу на этот счет. А кто, если не я, будет защищать карелов? Кто? И если бы мне не надо было защищать карельский язык, я вообще занимался бы чем-нибудь другим. Я взял это за главное свое дело. Хоть на рельсы, наверное, лягу. Мое поэтическое слово — это оружие в защиту карельского языка.

Родился будущий поэт в 1928 году в деревне Эссойла. Недавно, 25 декабря, ему исполнилось 90 лет. Поздравляли юбиляра в Национальной библиотеке республики первые лица Карелии, коллеги по писательскому цеху. Многие помнят Александра Волкова по 28-летнему руководству «Кареллесторга». Вообще, большую часть своей жизни он поэтом становиться не собирался. Александр Волков выстроил блестящую карьеру номенклатурного работника. Кроме «Кареллесторга», он был замгенерального директора «Кареллеспрома». А эта организация в лучшие свои годы осуществляла 60 процентов лесозаготовок всей КАССР. Александр Лукич имеет 18 государственных наград, в том числе, Орден трудового Красного Знамени. До «Кареллесторга» был одним из первых людей в профсоюзах республики.

Портрет Александра Волкова работы его правнучки. Фото: ИА «Республика»/Сергей Юдин

— С отличием закончил кооперативный техникум, полгода где-то поработал инструктором, и меня выбирают председателем республиканского комитета профсоюзов Потребкооперации. Ого! Я тут, парень, зазнался, думал, видать, я здорово умный. А оказалось, там были нужны молодые людей до 25 лет местной национальности. И я подошел. Поработал там полтора года, и меня выбирают членом правления Совета профсоюзов республики. Тогда профсоюзы решали все — путевки, деньги, зарплаты. Это сейчас профсоюзы ничего не решают. В общем, я для карельской республики, для карельского народа сделал в 10 раз больше, чем многие другие. Кормил, одевал, обувал, — рассказал Александр Волков. — Ездил, выбирал территории под будущие Реболы, Муезерку, все эти города, например, Костомукшу, обустраивали мы — я первый со своим аппаратом сделал там магазин, потом столовую.

С развалом Советского Союза для Александра Волкова закончилась трудовая биография в торговой сфере и лесной промышленности. По словам поэта, он не захотел пробовать силы в нарастающей по всей стране коммерции. Сознательным усилием воли — работать он смог бы еще долго — Александр Волков выходит на пенсию и целиком посвящает себя поэзии. Первая из двадцати книг посвящена родной Эссойле и гибели отца. Его по ложному обвинению в подготовке покушения на Сталина расстреляли в 1937 году.

— «Маленькая Дессойла», моя первая книжонка, была про отца. Он до сих пор не найден, где лежит, неизвестно. Несколько сотен человек расстреляли, когда строили дорогу на Суоярви. Там где-то он лежит. В его деле было написано, что его не расстреляли, а что он умер, и дата стояла другая. Но я все-таки доискался правды, узнал, что отца расстреляли. Пришел тогда в деревню, рассказал всем братьям, сестрам. Всем родным. И как-то само вырвалось это стихотворение.

Маленькая Дессойла* – тридцать три двора, почему невесела наша детвора?
Маленькая Дессойла – озеро да лес, почему невесты все постарели здесь?
Маленькая Дессойла, где же старики? Помнишь, в ночь осеннюю их «уволокли»?
Маленькая Дессойла, не ответишь ты: где, под чьими песнями преют их кресты?
Тот, что видел в детстве я, – где на церкви крест? Языка карельского не слыхать окрест.
Маленькая Дессойла, чьи могилы где – знает, да «не ведает» лишь НКВД.
Растеряла Дессойла без могил, без слов, без вины да без вести – тридцать мужиков!
Маленькая Дессойла ныне разрослась, и не вспомнит Дессойла их… А может, нас?

1992, Эссойла

* с.Эссойла в Пряжинском районе Карелии.

В домашней библиотеке. Фото: ИА «Республика»/Сергей Юдин

За время, прошедшее с 1990 года, Александр Лукич Волков превратился в одну из крупнейших фигур карельской литературы. Официально признан народным писателем нашей республики. Четырежды Лауреат года и Человек года-2013 в Карелии. C 1990-х годов руководит литературным объединением «Карьялайне сана» («Карельское слово»). С 2000 года — член Союза писателей страны. Автор переводов десятков стихотворений на карельский язык Пушкина, Блока, Державина, Ахматовой, Твардовского.

Был знаком с Владимиром Высоцким, дружил с Евгением Евтушенко — тот называл его братом-поэтом, запрещал обращаться к себе на «вы» и был очень благодарен за перевод на карельский язык знаменитого «Карелия мне подарила Машу». Сам Александр Волков горд тем, что занимается не вольным переводом, а сохраняет авторскую ритмику и везде, где позволяют ресурсы карельского языка — рифмы.

— До сих пор работаю. Крайнее стихотворение написано о Крымском мосту. Я тем и живу, что складываю все, что можно, в дело сохранения моего языка. Издать 20 книг после такой работы, как была у меня — это очень сложно. Я вкладываю все в это дело. Все желание, мобилизация своего мозга — все на защиту карельского языка.