О Бубрихе, людиках и трудолюбии: в Петрозаводске прошли «Бубриховские чтения»

Научная конференция «Бубриховские чтения», которую проводят в Петрозаводске раз в два года, в этот раз получилась особенной. Во-первых, она приурочена сразу к двум важным датам: 90-летию Института языка, литературы и истории КарНЦ РАН и 130-летию со дня рождения основателя отечественного финно-угроведения Дмитрия Бубриха. Во-вторых, из-за пандемии от традиционного формата чтений пришлось отказаться: часть ученых присутствовала очно, часть — в режиме видеоконференции.

Для организаторов всё это стало вызовом, но одновременно и хорошим стимулом. Впервые «Бубриховские чтения» получились такими масштабными: двухдневная программа, параллельная работа нескольких секций, три круглых стола.

«Конечно, нам пришлось перейти в немного непривычный для этой конференции формат, но сейчас я понимаю, что у него есть свои существенные плюсы, — говорит Ирина Новак, член оргкомитета, научный сотрудник ИЯЛИ Карельского научного центра. — Очень важно, что люди из других финно-угорских республик и из-за рубежа могут подключиться к конференции, задать свои вопросы. Мы учтем этот опыт в дальнейшем и при подготовке следующих конференций будем изначально рассматривать возможность участников выступить онлайн».

Ирина Новак. Фото: «Республика» / Максим Смирнов

Программа чтений включала самые разные темы, от проблем лингвистики и литературоведения до языковой политики и межъязыковой коммуникации. И, конечно, говорили о работе с наследием Дмитрия Бубриха, который первым в России начал планомерно изучать финно-угорские языки. Так, Ирина Новак в своем докладе рассказала, как математическая обработка данных, собранных Бубрихом в начале XX века, позволяет решать современные языковые проблемы.

Дмитрий Владимирович сыграл особую роль в сохранении и развитии языка карелов: он участвовал в создании карельской письменности, написал грамматику карельского языка, выделил в нем наречия и диалекты, которые соответствуют современным ливвиковскому, людиковскому и собственно карельскому наречиям.

Следующим шагом стало составление диалектологического атласа. Бубрих подготовил опросники по социолингвистике, фонетике, морфологии и лексике, и в 1937 году начался полевой сбор материалов: большой коллектив собирателей объехал 150 населенных пунктов. На основе полученных данных отличия между диалектами изучают до сих пор.

Так, в 2018 году профессор информатики, носитель карельского языка Марти Пенттонен применил к материалам метод кластеризации и визуализировал их в виде кластерных карт.

«Компьютерная программа, которая была подготовлена в ходе работы, позволяет сравнивать между собой материалы атласа и объединяет говоры, которые обнаруживают минимальное число отличий, в один кластер. И от уровня к уровню кластеры объединяются в более крупные, тем самым намечаются диалектные границы», — пояснила Ирина Новак.

Вот пример таких карт. На правой — максимальное количество кластеров. В центре мелкие кластеры предыдущего уровня объединяются в более крупные. Карта слева демонстрирует всего два крупных кластера — ливвиковско-людиковский и собственно карельский.

Пример кластерных карт. Фото из презентации, подготовленной Ириной Новак

Такая работа позволяет сделать целый ряд важных выводов. Вот, например, вопрос о статусе людиковского наречия: финские ученые считают, что это вовсе не наречие, а совершенно самостоятельный язык. Но метод кластеризации такую точку зрения не подтверждает.

«Нет оснований выделять людиковский в самостоятельный язык, иначе он бы выделился на первом уровне кластеризации. А карта показывает, что между ливвиковскими и собственно карельскими диалектами отличий намного больше, чем между ливвиковскими и людиковскими», — отметила Ирина Новак.

Работу по кластеризации планируют продолжать, в том числе за счет оцифровки материалов, собранных Бубрихом в рамках работы над атласом. Оцифровку и кодирование уже начали математики КарНЦ РАН.

Пример оцифрованной анкеты с языковым материалом. Фото из презентации, подготовленной Ириной Новак

О «людиковском вопросе» говорил еще один участник конференции — младший научный сотрудник ИЯЛИ КарНЦ РАН Сергей Минвалеев. Его доклад был посвящен этнической идентификации карелов-людиков.

Финские специалисты давно говорят о том, что людики — это отдельный народ, говорящий на собственном языке. И с языковой точки зрения людиковское наречие действительно отличается от того же ливвиковского или собственно карельского: в нем много вепсского субстрата, объясняет ученый. С другой стороны, носители любого из наречий карельского языка вполне способны понять друг друга.

И потом дело здесь не только в чисто языковых особенностях. Важно, например, как сами носители наречия себя определяют.

«Я рассмотрел, как сами людики себя идентифицируют. И если у какой-нибудь бабушки-носителя людиковского наречия спросить: «Вы людик?», то она не поймет, о чем ее спрашивают. Но если спросить, на каком языке она говорит, она ответит: «Говорю по-людиковски». Но себя при этом назовет карелкой, — рассказал Сергей Минвалеев. — Я в своей работе делаю вывод, что людики — это субэтнос карелов. И это подтверждают критерии, которые в свое время выдвинул этнограф Юлиан Бромлей: чувство языковой обособленности, признание обособленности другими народами на уровне языка, наличие самоназвания и общего этнического сознания, относительное единство территории, специфика традиционной культуры».

Сергей Минвалеев. Фото: «Республика» / Максим Смирнов

Главный научный сотрудник ИЯЛИ КарНЦ РАН Ирма Муллонен на чтениях представила доклад о языковом образе усердного и трудолюбивого человека в прибалтийско-финских языках. Исследователю и ее соавтору Татьяне Пашковой удалось найти в семи языках более 20 слов, которые выражают эту идею. Но все они вторичны — то есть их значение вычленилось из значений каких-то других слов.

«Мы постарались восстановить эту линию развития, и оказывается, что в основе лежит семантика движения. В словах развивается значение «человек быстрый, шустрый, резвый» — это с одной стороны. А с другой стороны — «человек страстный, эмоциональный». И вот эти две линии рождают потом идею трудолюбия — то есть трудолюбивый по прибалтийско-фински — это тот, который быстрый в движениях, увлеченный своим делом, жадный до работы».

Интересно, что если посмотреть на противоположность трудолюбия — лень, то этих слов обнаруживается значительно больше. И это понятно, говорит Ирма Муллонен: с точки зрения здорового общества, трудолюбие — это норма, а вот леность — отклонение. А всякое отклонение получает обычно больше наименований, больше субъективного отношения.

Подобные исследования позволяют восстановить образ мысли конкретного народа, понять, как его представления о мире отражаются в языке.

«Мы когда-то с моей аспиранткой делали работу о языковом образе дурака в прибалтийско-финских языках и сравнивали с русским. И нашли очень много общего, хотя была и разница: например, в прибалтийско-финских языках очень много слов, первично обозначающих разного рода каши, а в русском языке больше образов, связанных с хлебом и выпечкой. И за этим стоят разные культурные коды: видимо, русская культура значительно более хлебная, а у прибалтийско-финских народов повседневная реальность — это скорее каша», — рассказывает Ирма Муллонен.

Ирма Муллонен. Фото: «Республика» / Максим Смирнов

Это лишь три примера докладов, которые за два дня представили на «Бубриховских чтениях»: в работе конференции приняли участие более 70 ученых из Карелии, Москвы, Санкт-Петербурга, Мордовии, Марий Эл, Коми, Белоруссии. Был даже один исследователь из Италии — довольно необычно, учитывая, что итальянский и финно-угорские языки относятся к разным языковым группам. И такой интерес особо приятен, говорит Ирина Новак:

«Мне кажется, что индоевропейские языки довольно хорошо на данный момент исследованы. Но этого мы не можем сказать о финно-угорских языках, есть определенные лакуны, которые необходимо восполнять. Поэтому тут есть большое поле для работы, и мы будем рады, если к исследованиям подключатся ученые из любых стран, из любой точки мира».