Мы будем жить, доктор?

В Театре кукол прошла премьера спектакля «Сад» по пьесе Чехова. Режиссер Александр Янушкевич показал публике, какими могут быть театр (и театр кукол, в частности), герои пьесы Чехова и она сама.

Революции бывают разными: с пальбой и штурмом, тихие и подпольные, с переворотами, подъемами и кувырками. В Театре кукол произошла революция громкая, но интеллигентная, рассчитанная на неожиданность совпадения (или, наоборот, противостояния) наших вкусов и ощущений, на осознанном общем бэкграунде. Верхи и низы после «Сада» уже не смогут жить по-старому: спектакль в Театре кукол возглавил список самых интересных событий за прошедшие много лет.

Лопахин, Епиходов, Аня, Шарлотта Ивановна с усами, Дуняша. Сцена из спектакля Александра Янушкевича «Сад». Фото: Михаил Никитин

В Театре кукол можно говорить меньше, показывать больше. Часть чеховского текста на сцене уходит в представление, поэтому к заданным героям пьесы добавляются те, кого обычно не указывают в программках: французский любовник Раневской, ярославская бабушка, приславшая 15 тысяч рублей, призрак матери Раневской, прохожий. Каждого запомнишь навсегда, каждый со своим лицом. Вся эта компания, исключая прохожего, который появляется только один раз, — постоянные участники этого безумного представления, деловито обслуживающие большинство сцен. Выдуманная троица инфернальна, комична и держит градус абсурда на нужном уровне. Прохожий тоже из этой компании. Его выход — едва ли не кульминация спектакля. За несколько минут на сцене это существо из иного мира успевает трижды нас обмануть, прикидываясь то бесом, то жертвой какой-то техногенной катастрофы или зомби, то шепелявым клоуном. Именно ему Раневская дает золотой.

Прохожий. Сцена из спектакля Александра Янушкевича «Сад». Фото: Михаил Никитин

При всей ошеломляющей эстетике спектакля с эффектными выходами и неожиданными взаимодействиям героев представление выстроено человеком, строго контролирующим логику происходящего. Режиссер здесь не импрессионист, у него рациональный подход к делу. Наверняка он точно знает, сколько стоит золотой, который дала нищему Раневская. Он представляет себе долги, накопленные этой компанией. Он знает, сколько времени прошло со времени приезда Раневской и до 22 августа, дня торгов, и сколько километров от имения до станции. Все это позволяет ему выстроить действие, активное в каждой сцене, и уложить его в 1 час 40 минут.

Главная интрига спектакля — «остранение» героев. Все персонажи — не люди и не куклы. Живая плоть (режиссер называет ее мясом) видна только у Дуняши, соблазняющей мужчин по поводу и просто из интереса. Мягкие маски, обозначающие только впечатления от лиц героев, парализуют публику как неподвижные глаза акулы — аквалангистов. Некоторое время уходит на то, чтобы привыкнуть к ним и разобраться, кто есть кто. Удивительно, но очень скоро перестаешь вздрагивать от новых ракурсов предложенных лиц и поз, здорово подсвеченных художником. Напротив, герои начинают нравиться, и, как в психологическом театре, тебе становится всех жалко. В театре, где заявлена условность, сочувствие и совместное переживание очень важны.

Призрак матери Раневской в белом. Сцена из спектакля Александра Янушкевича «Сад». Фото: Михаил Никитин

Говорят, что режиссер был рад тому, что в Театре кукол такой сильный актерский состав. Зрители, которые видели «Железо», «Мойдодыра», «Золоченые лбы», «Русалочку» и другие представления, знают этих артистов и их возможности к совершенно разному существованию на сцене. В спектакле «Сад» узнавание актера происходит по подсказке в программке. Мощная актерская работа оказывается практически анонимной.

Всего в спектакле 17 персонажей. Традиционное деление на главных и исполнителей ролей второго плана здесь не работает. Например, лакей Яша в спектакле так же ярок и самостоятелен, как Гаев. А Гаев — как Фирс. А Фирс — как Варя и так далее. Даже ускользающий часто из памяти Симеонов-Пищик прочно зафиксирован в картине спектакля. Каждый интересен на сцене, характер каждого ярко и гротесково обозначен визуально, как в балаганном театре: у Яши — говорящие уши, у Вари — ключ старой девы, у Раневской — шуба из другого мира, у Лопахина — рубцы от экзальтированности натуры. Каждая деталь точна, оправдана и красива.

Эстетика Янушкевича отчасти близка мейерхольдовской. Режиссер отказывается от жизнеподобия в пользу сверхжизненности, свойственной символистскому театру. Вместе с тем, даже и это сравнение оборачивается в представлении игрой, шуткой. Здесь как будто ничего не происходит всерьез, многоуважаемый шкаф оборачивается шкафом из анекдота про любовника, лиричное воспоминание Раневской о маме — пародией на шекспировскую цитату. Милейший Фирс, по которому плакали обычно в конце пьесы Чехова, а в школе в наше время его кончиной попрекали загнивающее дворянство, здесь с самого начала не жилец, а какое-то инфернальное существо. Трансформации Фирса стоят всех фокусов Шарлотты Ивановны. Фирс играет одновременно несколько планов: и собственно персонажа Чехова, лакея-клоуна, и актера роли «кушать подано», демонстрируя возможности этой роли второго плана. Неожиданный и прекрасный финал этой комедии работает в пику советским школьным учебникам. Встреча с Невестой (Коломбиной, Смертью) прокручивается за минуту — здесь вообще все быстро и парадоксально.

Епиходов и Фирс. Сцена из спектакля Александра Янушкевича «Сад». Фото: Михаил Никитин

Театр — визуальное искусство. Художник Татьяна Нерсисян — автор этой галереи этих до ужаса трогательных персонажей и общего символистского антуража. Возможно, это был эксперимент, потому что придуманная форма создавала артистом массу сложным моментов: жить, говорить, двигаться они учились практически заново. Но форма определила внятное содержание спектакля. Движение, создающее ритм в представлении, выстраивал для «Сада» Александр Козин, в жизни исповедующий перформативность, спонтанность и коллективную бессознательность танцевального акта. Здесь пластический рисунок имеет форму, внутренние энергетические процессы, запущенные Козиным в актерах, наполняют её силой. Поддерживает художественное решение спектакля и хорошая работа художника по свету (Дмитрий Бабкин). Свет в спектакле — интеллектуальный, цитирующий картинки из «Мулен Руж» и настроение ушедшей эпохи. Красиво использован прием «живого света», существующего в реальном диалоге с героями на сцене. Музыка Александра Литвиновского и аудио-эффекты, придуманные Дмитрием Гавриловым, не утяжеляют действие многозначительностью. Музыка поддерживает настрой на легкость и особую комедийность представления. Звучащий танцевальный рефрен спектакля становится хитом.

Рассказ Ани о жизни матери в Париже. Сцена из спектакля Александра Янушкевича «Сад». Фото: Михаил Никитин

Спектакль «Сад»- комедия, как и завещал Чехов. Жесткая в духе времени, похожая на диагноз. «Мы будем жить, доктор Чехов?» Это история и про нас, и наше отчаяние, равное смеху от ужаса происходящего. И, ко всему прочему, спектакль может стать интересным опытом для тех, кто обычно не ходит за впечатлениями в кукольный театр. Попробуйте!

Upd

Актеров, которые играли в спектакле, зовут так: Любовь Бирюкова (Раневская), Ирина Будникова (Аня), Марина Збуржинская (Варя), Алексей Белов (Гаев), Дмитрий Будников (Лопахин), Владислав Тимонин (Петя, французский любовник), Наталья Васильева (Симеонов-Пищик), Татьяна Мацкевич (Шарлотта Ивановна), Олег Романов (Епиходов, прохожий, Дериганов), Екатерина Швецова (Дуняша), Леонид Прокофьев (Фирс), Антон Верещагин (Яша, французский любовник), Екатерина Андреева (призрак матери), Светлана Романова (ярославская бабушка).