«Если труба еще не катится на тебя, радуйся!»

В Петрозаводске моноспектаклем «Пиковая дама», посвященном режиссеру Петру Фоменко, Евгений Князев открыл фестиваль «Онего-Классик» на сцене Карельской государственной филармонии. «Когда я выхожу на сцену и говорю словами Лизы, Томского, Сурина, Германна, графини, я всегда думаю про Петра Наумовича», — сказал Евгений Князев журналистам перед спектаклем.

Сцена из моноспектакля «Пиковая дама». Фото: пресс-служба Карельской филармонии

«Республика» поговорила с актером о коллегах, учителях, мистике, о снах и книгах.

— У ваших героев Вольфа Мессинга и Германна есть общее? Оба мистики?

— В Мессинге мало мистического, у него дар — способность видеть чуть больше, чем обычный человек. А в «Пиковой даме» вообще мистики нет. Пушкин написал о том, как маленький человек решил вступить в спор с судьбой и сказал: «Я сейчас буду судьбу побеждать, я сумею!» А судьба ему: «Нет, у тебя е получится». То, что во сне ему графиня привиделась, тоже не фантастическая история — мы часто видим во сне покойников. Я не отношусь к этому мистически.

— Вам снились вещие сны?

— Однажды я видел во сне ушедшего моего однокурсника и друга Женю Дворжицкого. Я никогда его не видел во сне, и вдруг в 2003 году он мне приснился. Он мне сказал: «Очень холодно, дай что-нибудь теплое». И я во сне отдаю ему свитер, который был мне очень дорог. А через два дня неожиданно умирает моя мама, которая связала мне этот свитер. Мистика это или не мистика, не знаю. Потом видел во сне ушедших родителей, которые меня за что-то очень ругали. Мы ехали на дачу с женой. Говорю ей: «Во сне меня родители ругали». Она: «Наверное, давно не поминали». Заехали в церковь, поставили свечки. А сон не дает покоя. Приехали на дачу, я затопил баню и уехал в город. Пока ездил, печка раскалилась и баня загорелась. И я вспомнил, что отец меня всегда наставлял, что печку нельзя оставлять без присмотра, никогда. Они хотели помочь, а я не услышал.

Евгений Князев перед спектаклем не ест даже печенье — только чай. Фото: пресс-служба Карельской филармонии

— Такая связь, наверное, существует.

— Существует! Мы же все существуем связанно, души наших близких рядом, можно разговаривать с ними. Если думать, что ничего, кроме этой жизни, нет, то тогда совсем тяжело жить. Земная жизнь очень коротка.

— Германн в «Пиковой даме» играет в штосс. А вы сами играли когда-нибудь в карты?

— В разные периоды я играл в разные игры. Была такая игра преферанс, потом она ушла. Была еще такая удивительная игра канаста, мы ночи напролет играли в нее. Я сам умею играть в такие карточные игры, как бура и очко. Но сейчас карточная игра не вызывает у меня никакого отклика. Я не хочу выигрывать у судьбы. Меня, может, Пушкин научил.

— Как относитесь к фильму Лунгина «Дама пик»?

— Мне было очень интересно смотреть актерские работы в фильме «Дама пик». Но какое это имеет отношение к «Пиковой даме» Пушкина? Молодежь никогда не подумает о том, что основа фильма — классический литературный сюжет. Я как артист театра и ректор театрального училища считаю, что публику нужно воспитывать и давать ей возможность что-то познать. В институт к нам приходят люди, которые вообще не читали ни Пушкина, ни Достоевского. Люди сейчас вообще мало читают. У нас с Людмилой Чурсиной есть программа «Супруги Каренины». Публика недоумевают, когда понимает, что Алексей Каренин — приличный человек, а не мерзавец, который погубил жизнь Анны.

В «Пиковой даме» Евгений Князев не видит ничего мистического. Фото: пресс-служба Карельской филармонии

— Что вы читаете сейчас?

— Я очень люблю Алексея Иванова, Евгения Водолазкина, Павла Басинского. «Театральная история» Артура Соломонова понравилась. Сейчас я читаю «Лестницу Якова» Людмилы Улицкой, собираюсь прочитать «Нас украли. История преступлений» Людмилы Петрушевской. Я захожу в книжный магазин и выбираю современную литературу. Предварительно выписываю из газет имена лауреатов последних литературных премий, все подряд не читаю.

— Где находите время для чтения?

— Я читаю по утрам и на ночь. Больше читаю во время гастролей. Правда, скорость уже не та. Прежде книгу за два-три дня прочитывал, а сейчас иногда 2-3 недели уходит.

— А дочкам читали на ночь?

— Читали до их серьезного возраста. Одна мгновенно засыпала, а другая слушала до самого последнего момента.

— Мне кажется, что театру Вахтангова повезло с художественным руководителем. Как вам работается с Римасом Туминасом?

— Он очень спокойный. Я репетировал с ним «Царя Эдипа», а до этого — «Улыбнись нам, господи» и «Пристань». Как это все происходит? Он приходит и говорит: «Давайте прочитаем!» Прочитали. «Давайте еще раз прочитаем!» Еще раз прочитали. «Ну, хорошо, спасибо, репетиция закончена». Как закончена? Прошел час всего, например. Приходим на следующую репетицию. «Давайте прочитаем!» Читаем. А он: «Подожди. А попробуй прочитать вот так» и начинает показывать, как он видит эту роль, хоть мужскую, хоть женскую. Он показывает и говорит: «Попробуйте!» Мы: «Ну, как-то сейчас пробовать-то… Ни с того, ни с сего». А он: «Ну, как можете, хоть чуть-чуть». Мы начинаем — все плохо, мы недовольны собой. А он: «Все хорошо, идите». Мы уходим, и каждый думает: «И почему я не сумел показать-то?» И к следующей репетиции уже внутренне к этому готовишься. Он говорит: «Ну, давайте прочитаем!» И ты уже подсознательно начинаешь делать так, как он показывал. Уже и читаешь по-другому. И если ему нравится, он начинает: «Прибавь вот это и вот это, и больше, и больше, и больше». Набирает, набирает, а потом устраивает прогон. Как прогон? Мы ничего не умеем же! «Давайте прогоним!». И потом набирается все в процессе репетиций. Он репетирует и сам мучается: получится или не получится. Но он видит картинку и тебе как бы насаждает ее. А нюансы показывает потом.

— В Петрозаводске недавно спектакли Римаса Туминаса «Царь Эдип» и «Дядя Ваня» произвели на публику большое впечатление. Особенно эта труба в «Эдипе», которая катится в финале прямо в зал.

— Мы сейчас ездили по миру с «Царем Эдипом». Произведению 5 тысяч лет, но какая ясность мысли! Живи и помни, что однажды и тебе придется отвечать за поступки. И если труба еще не катится на тебя, значит, твое время еще не пришло. Будет момент, когда все мы будем стоять на месте Эдипа, а пока давайте радоваться.

Сцена из спектакля «Царь Эдип» Римаса Туминаса. Фото: пресс-служба Театра имени Вахтангова

— Ваша «Пиковая дама» посвящена Петру Наумовичу Фоменко. В чем, по-вашему, заключен его гений?

— Когда-то в театре Вахтангова был спектакль «Пиковая дама», поставленный Фоменко. Мне было очень жалко, что он ушел из репертуара. Петра Наумовича Фоменко я называю своим учителем, несмотря на то, что он никогда меня не учил — просто я играю во многих его спектаклях.

У Фоменко есть талант. Пристрастие. Он любит театр преданно и служит ему. И он очень образованный. Знаток литературы, музыки. При этом он жил современной жизнью, знал такое количество современных песен — частушек, блатных, чего угодно, — такой объем и кругозор, что диву даешься. Он рассказывал, что еще в молодости очень хотел стать режиссером, поэтому пришел в какой-то дворец профсоюзов и стал там ставить спектакли. Неважно, с кем — набивал руку. Самый невероятный момент был, когда ему привезли колясочника и сказали, что с ним нужно делать спектакль «Сирано де Бержерак». И он сделал. Он любил это дело и мог сделать, что угодно. Петр Наумович любил артистов, но в работе был сложным человеком, обидчивым, слова не скажи. У меня был с ним серьезный конфликт, потом он меня простил и дал мне роль в «Без вины виноватые».

Евгений Князев в Петрозаводске. Фото: пресс-служба Карельской филармонии

— Почему уходят спектакли?

— Мы уже 19 лет играем с Лановым «Посвящение Еве». Решили дотянуть до 20-летия и попрощаться, потому что нет уже того заряда молодости и энергии. Спектакль «Пиковая дама» начал сбоить, начались вводы, нарушилась гармония. Такая же история чуть было не постигла и спектакль «Без вины виноватые», но вовремя его выровняли, и теперь он входит в сотню лучших спектаклей страны.

— Вы всегда перед спектаклем чай пьете даже без печенья?

— Я не ем ничего перед спектаклем, иначе много энергии уходит на пищеварение. Когда плотно поешь, на сцене некомфортно существовать.

— Все артисты говорят: выходишь на сцену и забываешь обо всем, даже о болезнях.

— Болезни — это другое. Я не боюсь играть больным — сцена вылечивает. Много раз приходилось играть с температурой, со спиной больной. Все проходит: и зубная боль, и головная, и давление. Надо просто преодолевать себя и выходить на сцену. По сути, вся жизнь — это преодоление и есть.