Полюшко-поле

«Если вдруг нахлынет волна нелюбви к родине, всегда равняйся на иностранцев, изучающих Россию и все русское. Они заново научат тебя родину любить».

Наверное, у многих, начиная с Пушкина, есть такая особенность — критиковать все русское внутри и защищать свою страну, как только находится ее ругатель. Но любить родину могут научить не сверху, не из Госдумы, не патриоты с мандатом. А совсем неожиданные вещи, люди и события.

Мне преподал урок патриотизма совсем курьезный случай. Пару недель назад я была в Мордовии вместе с дружной командой молодых финно-угорских активистов Fuproject. Руководитель проекта молодой финн Рику Савонен прекрасно говорит по-русски и вдохновляет молодежь на сохранение своих языков и культуры. Откуда он знает русский и все, связанное с Россией, меня всегда удивляло. Шпион? Да все они шпионы, говорит мой ядовитый друг вместе с некоторыми депутатами Госдумы. Дескать, нет иностранцев, которые просто так, для души интересуются родиной нашей. Все они агенты.

И вот после трудового дня семинара, когда мордовская жара расплавила нам мозг, пошли мы с финном и с коллегой Татьяной Волковой, руководившей языковой группой, ночью купаться. Дороги совсем не знали, шли наобум, руководствуясь только словесной навигацией «Идите по ступенькам вниз, а там увидите». Мы вышли с территории санатория, где занимались, нащупали в темноте ступеньки, очень долго, как по Потемкинской лестнице, шли. А потом увидели. Никакого озера, никакого пляжа. Только огромное поле, над которым стелился низкий туман. А вдали где-то молочным пятном светило нам позывными озеро. Мы с Таней приуныли, пилить-то немало. А наш Рику остановился, глядя философски вдаль, и вдруг на чисто русском выдал: «Ой ты, полюшко-поле». Мы засмеялись так, что лягушки, перепевавшие гимн России вдалеке, ненадолго уважительно заткнулись. В его фразе не было пафоса или пародии, и ни в коем случае не было глумления. Это было совсем естественно.

Он не понял нашего смеха. И, невзирая на наш цинизм, еще несколько минут шел первым по туманной петляющей тропе и напевал:

Выйду ночью в поле с конем,

Ночкой темной тихо пойдем,

Мы пойдем с конем по полю вдвоем,

Мы пойдем с конем по полю вдвоем.

Мы долго шли по полюшку-полю. Минут двадцать, пока туман не стек в берег теплого, за день прокипяченного озера. А на другом берегу гремела музыка, орали пьяные девки – русские гуляли. Когда мы с Рику прыгнули с мостков в нежную ночную воду, он сказал, показывая на шумный берег:
— У нас в Финляндии это невозможно. Мы уважаем права озера.

Мы посмеялись. У нас в стране права человека – вопрос глубоко риторический, а  тут права озера. Начинаем глумиться:
— Рику, может, еще и права лягушек у вас защищены законом?

— Нет, такого закона юридически нет. Но да, в обществе принято считать, что озеро, рыбы, лягушки, вся природа имеют право на тишину. И есть негласный закон, запрещающий шуметь около воды. Вода для финна – святое.

Мне становится стыдно за девок, визжащих на другом берегу, за бесправных российских лягушек, за все терпящую воду. Мы плаваем, перешучиваемся еще о чем-то. Ночь нежна. Понемногу все стихает. У пьяных девиц кончается топливо. И наступает благоговейная тишина.

На обратном пути, уже на подходе к Потемкинской лестнице, мы сталкиваемся с непреодолимой стеной звука. Прекрасного. Нереально прекрасного. Прямо у кромки парка, где и начинается восхождение, раздается волшебное пение неизвестной нам птицы. Мы краем уха слушаем, но продолжаем шутить, не стесняясь в выражениях. А наш финн остановился, не в силах отойти от источника пения.
— Девочки, можно вас попросить помолчать. Это же поет соловей.

Я, честно говоря, даже не отличила бы пения соловья от настырного воркования голубей у меня на балконе. А финский романтик стоял минуту, очарованный пением мордовско-русского соловья, находя в этом естественную красоту и гармонию.

Рику Савонен преподал мне урок любви к русскому. Очень естественно, без назидания и ай-яй-яй. Осталось только выйти вечером к набережной Онежского озера и сказать: «Прости, озеро, за все эти шашлычки и Лепса на берегу, за пьяные крики по ночам и бутылки в воду. Прости за все. Я тебя уважаю. А ты меня?».