Настенька

Как она выжила? Как все это вынесла? Песни пела, озорные частушки, танцевала так, что барак ходил ходуном. Встреча в Заонежье. 40-летняя городская журналистка и почти 90-летняя деревенская бабушка понравились друг другу с первого взгляда. Наш обозреватель постигает антигламурную культуру деревни.

Ее так все в Великой Губе и зовут Настенькой. Хотя годков ей уже к 90. Но она почти до последнего пела и плясала со сцены местного клуба так, что Онего морщилось от вибраций. Анастасия Кузьминична Казистая 15 лет пела в ансамбле «Родники». Частушки могла исполнять нон-стоп, пока батарейки не сядут. И только недавно девятый десяток дал о себе знать.

Бабулечка радушная, улыбчивая, классическая. Такую хочется иметь в родственниках даже на твоем пятом десятке. Обнимается, хлопочет по хозяйству. Переживает, что встретила гостей в халате. А халат-то этот — чистый василек. Идет Настеньке к лицу и к синим глазам.

Меня привели к Настеньке, потому что море частушек знает, прибауток разных. Звонкий, говорю, у вас голос, а она в ответ:

— Да-да, голос, что в тереме.

Волнуется. Поправляет прическу. Боится сказать что-то не то. Меня все время удивляет эта особенность деревенских людей. Для них «корреспондент приехал» — это ответственность. Готовятся, как к серьезному выступлению. Я успокаиваю Настеньку. Объясняю, что хочу на видео снять ее частушки. И прошу для начала немного рассказать о себе. Она так ответственно, будто будет читать отрывок из газеты «Правда», начинает:

— Ну, родилась я в деревне Вегорукса. Нас было пятеро. Младше меня еще двое братьев. Мама умерла еще до войны, папа в лесу умер от голода в 42-м. Так в 13 лет я осталась одна с двумя братьями на руках.

Голос обычный, без интонирования. У меня внутри все сжимается от этого контраста. А она продолжает рассказывать, как приехала в Петрозаводск, жила в лагере, работала на финнов, воровала еду для братьев, получала плетьми за воровство. И все на такой же волне – без всяких ноток жалости к себе. Видимо, привыкла – жизнь равна выживанию. И не расценивает это как подвиг. Потом говорит о замужестве. И о том, как муж сбежал от трудностей. И как осталась одна с маленьким сыном. И как поселилась в бараке. В котором и живет до сих пор.

Мрачно. Все внутри меня мрачно. Да как же так. Такое дитя божье, такое чудо, такая душа и такие пережила испытания. А она будто слышит мою тьму внутри и пытается ее развеять.

— Да дружно жили в бараке. Как к соседке ухажер придет, мы все подглядываем, кто такой, сколько пробыл, чем угостил. Все помогали друг другу, ребят по очереди рОстили. Праздники все вместе отмечали. Голодовали все, так что делились всем, у кого что есть.

Рассказала о себе, будто отчиталась. И без предисловий начала петь, как запрограммированная. Просили же сперва рассказать, потом спеть. Человек дисциплины.

И Настенька начинает петь. И у меня смена ощущений – женский восторг перед памятью такого взрослого жителя земли, такого потрепанного бурями, такого побитого историей великой страны маленького человечка. А она поет. И посуда в доме звенит. И хотя голос уже не тот, как говорит мне директор Великогубского дома культуры Оля Осипова, но я чувствую, что поет певунья вполсилы, чтоб сберечь остатки на жизнь. И во время ее импровизированного выступления я понимаю, как ей удалось выжить, что ее поддерживало. И тихонько утираю слезу, пробившую себе путь по правой щеке. Встретить маленького героя – большая удача журналиста и человека.

Настенька поет

Настенька танцует