Роман Голубев: «Образование — наше общее дело»

— Для меня это было очень неожиданно. Я никогда не просил ни о какой работе. Наоборот, предложения поступали от работодателей. На этот раз я взял паузу — подумать. И единственная консультация, которую я провел, — с супругой. Понятно, что при такой работе больше всех страдает именно семья.

— Как профессиональное сообщество отреагировало на ваше назначение?

— Мне было очень приятно, что меня поддержали бывшие министры образования Карелии — Галина Анатольевна Разбивная, Александр Александрович Селянин, Ирина Борисовна Кувшинова. Сказали: у тебя все получится.

— Что вы считаете самым важным в своей работе сегодня?

— Образование — фундаментальная отрасль. В Карелии 71 тысяча школьников, 45 тысяч дошкольников, плюс студенты и 25 тысяч работников сферы образования. Это публичная сфера, сверхчувствительная к изменениям, инновациям и проблемам. Поэтому здесь главными приоритетами являются прозрачность и открытость — начиная с соцсетей и личного присутствия и заканчивая публичной презентацией результатов работы, когда речь идет, например, о национальном проекте «Образование». Люди должны понимать, куда мы движемся и на что выделяются миллиарды рублей.

Открытость — это основа основ, ведь мы работаем не для себя. Задачи, которые перед нами стоят, государственные, и они касаются каждого.

К открытости сегодня добавилась еще оперативность, даже срочность. Такой темп диктуют наше время и способы коммуникации. Если человек видит в соцсетях, что я открыл сообщение, прочитал его, но не отвечаю, он уже начинает нервничать и спрашивать, почему вы молчите. Общество хочет получать молниеносные ответы на свои вопросы и не ждать положенные по закону 30 дней. Количество обращений, которое к нам ежедневно поступает, исчисляется десятками. И это при том, что люди для решения своей проблемы часто минуют директора школы или заведующего садиком, а пишут сразу в министерство.

— Для чиновников такое количество обращений — это хорошо или плохо?

— Это очень хорошо. Судите сами. Начался отопительный сезон. И мне пишут родители: мой ребенок в школе замерзает. Поверьте, с той скоростью, с которой они это делают, ни один чиновник не сможет одновременно мониторить сотни образовательных учреждений. Или другой пример: бригада не вышла на строительство детского сада, и жители тут же сообщают нам об этом. Разве это плохо?

— И вы лично успеваете работать со всеми обращениями, которые поступают к вам в соцсетях?

— Конечно, я лично все читаю. В силу возраста, наверное, я даже представить не могу, чтобы кто-то имел доступ к моей странице и отвечал за меня. Аккаунты в соцсетях у меня со студенческих лет, и сейчас я пользуюсь теми же самыми страницами, что и тогда. Я их не стал менять. Просто перестал публиковать личные фотографии и рассказывать о семье.

— Почему?

— Во-первых, я хотел бы оградить семью от публичности, а во-вторых, я убежден, что людей, которые заходят на страницу министра, интересует другая информация. Им важнее решить свой вопрос, чем узнать что-то о моей личной жизни.

— Какие еще ограничения накладывает на вас министерская должность, например, в общении с людьми?

— Многие жители стали записывать на диктофон и снимать на видео во время встреч и приемов. И к этому надо быть готовым. Сегодня, где бы ты ни высказывался, ты должен подбирать слова. Мы не можем позволить себе говорить эмоционально, потому что всегда есть риск, что фраза будет вырвана из контекста. Фиксация и распространение информации сегодня стали настолько оперативными и масштабными, что ты практически постоянно находишься в режиме онлайн. Даже когда встречаешься с кем-то наедине. Об этом надо всегда помнить.

— Бывает ли вам обидно читать о себе что-то в интернете?

— Конечно, бывает. Я вообще достаточно эмоциональный человек. И, если вижу о себе что-то несправедливое, это не может поднять мне настроение. Но людей я тоже стараюсь в этой ситуации понять — у них ведь наболело.

— Вы дома продолжаете думать о работе?

— Выходить из кабинета и отключаться я пока еще не могу, не научился. Завидую людям, которые умеют это делать.

— За последний год сколько времени вы могли себе позволить вообще не думать о работе?

— Учитывая то, что я чуть больше полугода в этой должности, то ни дня. В этом году у нас с семьей был короткий отпуск — 6 дней мы провели в Севастополе. Отдохнули, посмотрели много исторических мест, но совсем отключиться, конечно, не получилось — там, где ловит телефон, это просто невозможно.

— Как сегодня расставлены приоритеты в нашем образовании? Что для государства важнее: инфраструктура или содержание обучения?

— Доступность образования и его качество — две равноценные задачи. Но содержание образования — вопрос, который на повестке всегда, а вот решение инфраструктурных проблем в таком объеме — это новшество и даже в некотором роде неожиданность. Чтобы мы имели планы для строительства в республике 5 школ и 16 детских садов — таких объемов не было с советских времен. 5 миллиардов рублей — это уже подтвержденное финансирование. И суммы будут увеличиваться. Задача, которая сегодня ставится перед российским образованием, — войти в десятку лучших в мире.

— Можете назвать главную проблему, с которой сталкивается российское образование сегодня?

— Функциональная грамотность учеников у нас далека от идеала. Когда мы уходим от формул и хотим, чтобы дети применяли полученные знания в быту, то видим, что правильных ответов становится очень мало. Наша цель — сделать школьные знания прикладными и жизненными. И здесь встает вопрос подготовки кадров. Вопрос обучения педагогов актуален всегда. Именно поэтому никогда не будет стоять реального выбора между доступностью и качеством образования. Оба направления должны развиваться параллельно.

— Как вы считаете, современная школа может позволить себе быть консервативной?

— Консервативность в образовании всегда присутствовала, и это абсолютно нормально, так как любая социализация предполагает передачу базовых, то есть по сути своей консервативных, ценностей. При этом школа не может существовать, если не будет меняться.

— А школа готова принимать изменения?

— Школа должна прикладывать к этому все усилия. Возьмем для примера современное оборудование. Не думаю, что выдам большой секрет, если скажу, что, когда открылась новая школа в поселке Ледмозеро, педагоги настороженно отнеслись к новому оборудованию, которое там было установлено. Ведь со всеми этими новыми гаджетами надо учиться работать, и речь идет в том числе о программном обеспечении.

— Если уж мы заговорили о гаджетах — нужны ли школьникам мобильные телефоны?

— Использование мобильных телефонов вызывает споры, и Министерство просвещения подготовило рекомендации по ограничению на их использование в школе.

— А вы лично как считаете, телефоны — это проблема или необходимость?

— Мне кажется, что психологически ребенку очень сложно отказаться на целый день от телефона.

— Как у вас дома решается этот вопрос?

— Приходя домой, я кладу телефон повыше на полку, чтобы он не был в поле зрения. При этом я не пользуюсь планшетом. Нашему ребенку всего четыре, и он не очень приучен к гаджетам. Они у нас скорее, исключение, например, в дороге. В остальное время нам всегда есть чем заняться. Вчера мы собирали пазлы. Я, кстати, всегда получаю от таких игр огромное удовольствие.

— Какие совместные занятия с родителями запомнились вам из вашего детства?

— У нас дача была. Я очень ее любил, там мы встречались с друзьями, всегда было много сверстников. В 90-е годы не все могли съездить на юг, поэтому наше лето было дачным. Еще мы с родителями ходили в лес и на рыбалку. Эти вещи я и сейчас очень люблю. В семье на меня никогда никто не повышал голоса, не кричал. Поэтому, когда я слышу об агрессии детей и родителей, о том, как они не могут найти общего языка и дети уходят из дома, я до конца не могу этого понять. Когда в семье хорошие отношения, жить и работать спокойнее и надежнее.

— Вам сегодня часто приходится делать выбор между семьей и работой?

— Моя работа — это служба, поэтому здесь нет нормированного рабочего дня. Если проблема возникла ночью, мы решаем ее немедленно. На выходные приходится много рабочих поездок. Но это нормально, по-другому здесь невозможно.

— Как вы выбирали вашу профессию?

— Я окончил факультет социальных и политических наук ПетрГУ по специальности «политология», имею квалификацию преподавателя, никогда не разделял работу и учебу, всегда старался подрабатывать, занимался общественной работой. Мне было не скучно. И это был мой осознанный выбор. На факультете мы проводили много исследований, часто выезжали в районы Карелии, это было интересно. У нас была активная студенческая жизнь.

— Как вы относитесь к мнению, что сегодня образование — это, по сути, услуга?

— Крайне отрицательно. Я понимаю, что понятие «образование» используется в качестве услуги, и такой подход активно продвигается в СМИ — общество уже привыкло потреблять услуги. Но я не могу с этим согласиться. Роль учителя нельзя сводить к оказанию социальной услуги хотя бы только потому, что образование — это наше общее дело. И у ребенка в силу его возраста тоже есть обязанность получать знания.

— По вашим наблюдениям, родители сегодня больше или меньше, чем раньше, вовлечены в школьную жизнь?

— В большинстве своем родители сегодня реже очно участвуют в жизни школы, зато они более активно вовлечены в нее в социальных сетях. В родительских чатах крайне эмоционально обсуждают самые разные вопросы — начиная с содержания уроков и заканчивая цветом парт. Мне кажется, это отличный инструмент и школа должна активнее его использовать. Исключения, пожалуй, составляют только те случаи, когда такое обсуждение переходит на личности и в этих чатах начинают обсуждать педагогов — это перебор.

— Вы лично на себе уже успели ощутить проблему отцов и детей? Чувствуете ли вы какие-то принципиальные различия во взглядах с сегодняшней молодежью?

— Мне только 32, но я уже вижу, что сегодняшние 20-летние не такое поколение, как мы. У них другая мотивация. Люди средних лет ориентированы на успех и карьеру, а большинству современных ребят профессиональный рост и деньги вообще неинтересны. Для них важно качество досуга, путешествия, встречи с друзьями, частная жизнь. Поэтому они часто выбирают фриланс. Трудоголизм как ценность исчезает. Но зато современные подростки ценят семью, об этом говорят результаты многих исследований.

— Что делать сегодняшним работодателям, чтобы найти общий язык с такой молодежью?

— Прежде всего надо дать возможность 20-летнему специалисту проявить себя. Ты не можешь обвинять молодого сотрудника в том, что он не хочет решать узко поставленные задачи в строго отведенное время. Надо оставить это людям более старшего поколения, а ему дать работу, соответствующую его творческому складу. В этом и есть искусство руководства — направить каждого по его индивидуальной траектории. Когда в команде есть разные, в том числе и по возрасту, люди, она очень продуктивна и может работать над решением сложных и масштабных задач.

— Вам лично как руководителю приходилось когда-нибудь преодолевать кризис во взаимоотношениях с коллективом?

— Да, у меня была ситуация, когда большая часть коллектива высказалось против моего решения, хотя мне оно казалось абсолютно верным. Это был серьезный урок для меня. В тот момент я понял, что игнорировать обратную связь нельзя и обидеться на коллектив невозможно. Но при этом просто плыть по течению тоже не получится: не может всё идти гладко, когда приходится решать серьезные задачи.

— Как вы реагируете на кризисы?

— Я, конечно, не кот Леопольд с его призывом «Давайте жить дружно», но стараюсь избегать жестких конфликтов, когда приходится, например, увольнять людей. Я сторонник компромисса.

— Вы задумываетесь о том, какой будет ваша карьера через 5 лет?

— Нет. И когда мне говорят: вот поработаешь здесь, а потом в Москву, я всегда удивляюсь: что я такого сделал, чтобы меня отправляли в Москву. Я не очень ее люблю и вообще не вижу себя жителем большого города. Мне дорога Карелия, я привязан к нашим местам и не хочу уезжать. У меня неоднократно была такая возможность, но я ее ни разу даже не рассматривал всерьез.

— И вы не чувствуете себя провинциалом, приезжая, например, в Москву, заходя в высокие кабинеты?

— У меня ни разу не было чувства какой-либо ущемленности за пределами Карелии. Я с гордостью захожу в федеральные кабинеты, мне интересно представлять свой край. Услышав о Карелии, люди всегда вспоминают, как у нас красиво, многие любят к нам приезжать. Более того, сейчас в федеральных государственных структурах нам уделяется особое внимание, так как впереди у республики 100-летний юбилей и идет большая работа по его подготовке. Я вижу происходящие сегодня изменения и уверен, что наша республика на правильном пути.

---

Над проектом работали:

Мария Лукьянова
Марина Бедорфас
Леонид Николаев

---