Вкус молока

Надежда Чувак. Фото из личного архива автора

Ничто так не пробуждает воспоминаний, как запахи и вкусы.

     Джек Лондон

Вкус молока… Как часто он появлялся у неё во рту! Такой до боли знакомый, с младенчества привитый. Рецепторы не обманешь, они как будто специально созданы для того, чтобы срабатывать, минуя сознание человека, неумолимо возвращая его… Куда? В детство. В самое «беззаботное и светлое время» – так ведь о нём пишут в книжках и говорят взрослые. Но мало говорить, надо чувствовать. Вкусы и запахи – самые верные проводники души в тот давно забытый и покинутый мир…

Оле было всего четыре года, когда впервые на грохочущей и какой-то неестественно огромной машине её привезли в деревню. Всё происходило быстро, декорации сменялись одна за другой. Бабушкины мягкие руки, мамино тёплое пальто, треск печи – вот всё, что осталось в памяти с того времени. Эта первая поездка в деревню глубоко запала в душу Ольги. Прошло уже более двадцати лет, а звук той огромной машины и вкус песка на зубах ещё всплывает откуда-то из глубины.

Потом каждое лето снова и снова девочку привозили в эту деревню. К бабушке. В ссылку… Так считала Оля. Её буквально выхватывали из привычного обихода, срывали с места, не дав даже попрощаться с друзьями. «Бабушка ждёт, она соскучилась. Бери куклу и садись!» — кричала мама. Широко распахнутые глаза,  полные слёз, и горячая обида на несправедливость жизни постоянно застигали девочку в начале летних каникул… Нет, конечно, с бабушкой было хорошо! В её объятиях забывалось буквально всё: и как Петька сломал любимый калейдоскоп, и как Катя обзывала её длинноногой цаплей, и как героиня любимой книги «сбежала из-под венца». Но в деревне было очень скучно! Даже не так – дико скучно! В посёлке, где жила Оля, она «что-то значила». Всегда организовывала собрания ребят, то в волейбол поиграть, то в лапту. Ей нравилось командовать и управлять, без этого опускались руки. Взрослые почему-то называли её «тамадой». Это непонятное слово не укладывалось у Оли в голове, она просто делала то, что ей больше всего по душе. Никто не жаловался, всё складывалось как нельзя лучше. И тут наступало лето. Всё!.. «Длинноногая цапля» улетала на юг.

Бегая по полям и собирая цветы для украшения обеденного стола, Оля чувствовала лёгкость и умиротворение. Она никогда не придавала значения этому состоянию, просто летала, упоенная им. Бабушка же всегда знала, что нужно девочке в те моменты, когда та, вся запыхавшаяся, с искорками в глазах, забегала в комнату, крича «Смотри, бабуля, какие у ромашек яркие сердцевинки!». Бабушка доставала большую крынку молока,  наливала полную кружку для внучки и смотрела, как любимая Оленька жадно выпивала её всю до дна, и, вытерев смешные молочные усики, снова уносилась куда-то, исследовать загадочный и таинственный деревенский мир.

По вечерам, угомонившись наконец, Оля любила сидеть рядом с бабушкой и смотреть, как та ловко управляется с вязальными спицами. За таким занятием они вели «взрослые и мудрые разговоры». Впрочем,  разговоры эти отчего-то пролетали мимо ушей девочки. Зачем задумываться о чём-то серьёзном, когда завтра снова будет светить солнце и опять придётся искать способ тайком убежать на озеро купаться!

Понимание, как много значит для неё деревня, пришло к Оле в старших классах. В то время бабушка обнимала при встрече уже не цаплю, которой раньше так подходило определение «длинноногая», а прелестную девушку с яркой, запоминающейся внешностью. В родном посёлке она была уже настолько «популярна», что бабушкина деревня теперь становилась местом, где Оля могла просто отдохнуть, скрываясь от повседневных дел и надоедливых взглядов недоморышей-сверстников. Разговоры с бабушкой, как и раньше, велись исключительно на серьёзные и важные темы, Оля получала «жизненные уроки». Теперь они не улетучивались мгновенно у неё из головы, наоборот, получали живой и горячий отклик. Оля теперь возражала бабуле, говорила: «Сейчас так не живут, сейчас другие законы существования!». Та лишь понимающе улыбалась  да твердила, что дескать «всё в жизни идёт по кругу; со временем сама поймёшь, насколько права была твоя «старая подружка», вспомнишь еще не раз добром ее слова!» Оля смеялась и, с нежностью обнимая такое знакомое, родное и теплое тело «подружки», только ехидничала в ответ.

Приближалось время выпускных экзаменов. Оля оканчивала школу и  поступала в университет. Перед экзаменами Оля решила пройти «природотерапию». Так она называла время своего блаженного летного «ничего-не-делания» в деревне. Привычными маршрутами гуляя по знакомым с детства тихим улочкам, по лесу, вдоль озера, девушка впитывала в себя частичку тайной гармонии природы. Здесь почему-то казалось, что все проблемы обыденного житейского мира ничтожны, а сдать какие-то там экзамены – проще простого! Правильный настрой и уверенность в себе позволят справиться с волнением непременно! – к этому выводу пришла Ольга уже давно. Бабушка её поддерживала, считая, что внучка сильная и способна «справится с любимыми преградами». Прощаясь с Олей, бабушка даже рассказала ей одну историю из собственной жизни. Оказывается, когда-то давно, когда она сама еще была в возрасте Ольги, её обуревала мысль посвятить себя профессии режиссёра, но, струсив перед вступительными испытаниями, бабушка так и не решилась подать документы. Проработала всю жизнь библиотекарем…

И вот гремящий поезд уже увозит в далёкий город на Неве вчерашнюю девчонку. Увозит из детства. От полей, где она так недавно еще, кажется, мчалась, собирая цветы для венков и букетов… Журналист! Заветное слово сладким звуком отзывалось в душе. Мечта, глянцевая, прекрасная, рвущаяся к небу мечта, казалось, уже близка была к полному воплощению.

Студенческая жизнь янтарной волной захлестнула Ольгу, с головой, без остатка поглотила все ее юное, исполненное жизнью существо. Весь мир кружился пред нею в каком-то сумасшедшем радостном вихре… Странно, но и бабушкина деревня тоже никогда полностью не исчезала из ее мыслей. Порою Ольге очень хотелось, чтобы сейчас внезапно наступило лето, она вновь оказалась бы в родных краях. Неожиданно всплывающий из цепкой Олиной памяти вкус теплого молока пробуждал странное чувство пьяняще-сладостной тоски и какой-то странной, неведомой ранее тревоги. Ольга тогда еще не была знакома, не испытывала прежде всей неумолимо бесчеловечной мощи предчувствия незаметно подкрадывающейся беды…

Лето наступило. Холодное, колючее, неотвратимое… Вернувшись на каникулах в деревню, девушка узнала, что она уже не сможет обнять свою бабушку. Не сможет никогда!.. Деревня осталась теперь «сама по себе». Без бабушки. Всё так же звонко пели соловьи, по высоким соснам бегали белки и на широких лугах стрекотали кузнечики…

Больше всего Ольга жалела о том, что так и не сказала бабушке какие-то очень важные слова. Готовясь к встрече этим летом, Ольга привычно представляла то, как это произойдёт. Как вечером они снова усядутся рядышком, и под звук спиц начинающая журналистка наконец скажет дорогому человеку всё-всё! Всё, что (Оля только сейчас это отчетливо поняла) всегда, с самого детства хотела, но ни разу так и не сказала своей наставнице… «Я всё поняла, бабушка!» — думала Ольга, стоя на перроне со слезами на глазах.

Ничто не заменит человеку тепла родного существа. Даже вкус молока… Он остался там. В бабушкином мире. Даже спустя десять лет, истекших с того лета, Ольга никогда не покупала его в магазинах. Говорят, у молока фабричного производства совсем другой вкус и запах. Бабушкой пахнет только молоко детства.

2016 год