Повинись!

Гере посвящается

Друг старательно, не торопясь, укладывает рюкзак. Я не ожидал застать его за этим занятием. Мы в Карелии, в маленьком лесном посёлке. Уже немолоды. Обоим за 40. Вместе ещё со школы. Прошли по жизни – много. Испытали –всякое. Стараемся заработать, изменить свою жизнь к лучшему. Трудимся за тысячи километров от дома. Зима. Работаем вдвоём на лесозаготовке. Тяжело по-настоящему. Условия спартанские. Комната, снимаемая в избе, мала и неуютна. Он любитель поворчать. За это я по-дружески зову его старый хрыч.

– Ты куда это собрался, старый хрыч!

– Домой хочу. Да какой я тебе старый хрыч? Ты меня только на год моложе. Семья у меня.

– Да какая там семья! Знаю, что баба у тебя есть, да и то не созваниваетесь.

– Звонил месяц назад.

– А она тебе?

В ответ – молчание.

– Думаешь, ждёт?

– Думаю, да, – неуверенно пробормотал друг.

– Зря ты собрался. Перетерпи. Только наладили всё, зарабатывать начали. Пахать надо. Бросай хандрить.

После недолгой паузы друг тяжело выдохнул:

– Устал я. Ехать мне надо.

– Дома-то чего делать? Диван мять? А куда работать пойдёшь? Ну да, если только таксистом. А тут лес, тайга, природа! Работай на самого себя. Денег подкопи, тогда и езжай. Дома будет с чего начать. Не пацан уже.

– Поеду я…

И он уехал. У меня потянулись монотонные тяжёлые рабочие дни в одиночестве. Скоро подобрал местного напарника. Работа налаживалась. Прошёл месяц. Решил позвонить.

– Здорово, старый хрыч!

– Сам ты хрыч, – отвечает бодро, радостно.

– Как дела?

– Нормуль! Машину в кредит взял. В такси работаю.

– Ну и как?

– Устаю. Сам знаешь, работа нервная. Иногда таких уродов вожу, так бы и врезал, но держусь. Денег хватает. Сплю дома в тепле. Жинка под боком. Как сам?

– Пашу как вол. Вперёд двигаюсь. Иногда по выходным – рыбалка, охота…

***

Созванивались, правда, нечасто, работы много было – выматывался сильно. Прошло пару месяцев.

– Здорово, старый хрыч!

– Здорово.

– Как дела?

Долгое молчание. Тяжёлый вздох.

– Хреново.

– Что так?

Молчание.

– Восьмого марта… женщину… вечером, поздно уже было… сбил. Выскочила из кустов… прямо под колёса…

– Жива?

Пауза. Задрожал голос в трубке.

– Нет… Понимаешь? Восьмого марта! Прямо под колёса…тормозил… бесполезно…

– К семье сходи, повинись.

– Надо сходить. А если не простят?

– Может, сразу и нет.

***

Проходит месяц.

– Ходил?

– Нет. Боязно. Не могу я им в глаза смотреть. Адвоката нанял. Он сходит. Говорят, неплохой адвокат…

***

Ещё через некоторое время – звоню опять.

– Как дела? Ходил к семье?

– Вот привязался, – раздраженно. – Ходил, ходил, только не я – адвокат. Денег пытался предложить. Не взяли. Может, мало предложил?

– Плохо, если бы взяли, значит, простили.

– Скоро суд. Денег отправь… если сможешь…

***

Через некоторое время.

– Как всё прошло?

– Хорошо! Адвокат молодец! Денег, конечно, взял порядком, но своё дело сделал! Доказал – она сама виновата. Несчастный случай.

– Прощения у семьи попросил?

– Да какая у неё семья! Муж – алкаш, дочка – шалава.

– Надо бы попросить.

– Позже схожу, дай отойду немного.

***

Прошёл месяц. Звонок.

– Вышли денег. Если сможешь, конечно, – голос неуверенный, видно – друг выпивший.

– Зачем?

– Машину разбил. Починить хочу. Кредит душит. Таксовать надо. Иначе – никак!

– Не ходил?

– Нет.

– Сходи. Повинись. Это прежде всего тебе надо. А вообще езжай ко мне, на Север. В лесу поработаешь. Да и дом я хочу ставить. Помощник нужен. С кредитом разберёмся. На билет вышлю.

– Ладно. Попытаюсь сам заработать. Руки вроде есть. Евроремонтом займусь…

***

Месяц спустя.

– Здорово, старый хрыч!

– Сам… старый, – заплетающимся неверным голосом. – Запил я. Мерещится она мне, покойница. Во сне приходит.

– Пить завязывай. В церковь иди, свечку поставь. На могилу к ней, поклонись – проси прощенья.

– Схожу…

***

Через неделю.

– Завязал?

Несвязно:

– Не-ет.

Я не выдержал, рванул на Урал. В комнате – гора пустых бутылок. Жена – у мамы.

– Дай на чекушку, – руки дрожат, опухший весь.

– Собирайся. На Север со мной поедешь. В охотничьей избушке поживёшь, пока не оклемаешься. Перетерпишь. Водки не получишь.

– Не могу сейчас. Закодируюсь. Мне сходить надо. Прощенье попросить. Слово даю. Закодируюсь и схожу… и сразу к тебе… через неделю. Сам приеду. Ты знаешь, я сильный…я смогу…

– Поехали. Когда от пьянки отойдёшь – вернёшься, уладишь все дела, – перебиваю его.

– Не могу. Слово даю. Я схожу… мне надо. Слово даю.

– Бывай, пока. Жду…

***

Через три дня не могу удержаться – звоню.

– Здорово, старый хрыч!

Ровный женский голос в трубке:

– Нет больше старого хрыча. Приезжай хоронить. Вчера закодировался. Сегодня утром выпил. Инсульт. В больницу увезли. Речь отнялась сразу. Недолго мучился. Умер два часа назад.

***

На поминках вдова протянула листок, сложенный вчетверо.

– Вот, похоже, пробовал написать что-то, только я никак не разберу. Поняла лишь, что тебе просил передать.

На тетрадном, очень неразборчиво, корявым почерком :

«НЕ СМОГ Я. ПОВИНИСЬ ЗА МЕ…»

Видно, что дрогнула рука. Соскользнула с листа, выпрямилась кривая строка жизни.

                                                                                             Сентябрь 2015