Последняя сказка

Рассказ

«Андрей! Возьмите мою сестренку с собой. Вчера вечером приехала к Васильевне. – Васильевна это Танина тетя, живет во второй половине дома при общем дворе. — Город не знает и на море никогда не была.»

«Возьмем, Тань. А ты?»

«Не могу – надо маме помочь. Пока, Люсичка, слушайся Андрея!» — улыбается Танька и спешит домой.

Около меня остается худенькая девушка – скорей подросток. Вопросительно смотрит на меня.

«Сейчас соберем наших и пойдем! Значит, ты Люсичка?»

«Люся», — поправляет она.

«Люся», — поправляюсь я.

Идем по улице, я представляю Танину сестренку: «Люся! Танина сестра». Соседи благожелательно ее разглядывают и совершают вежливый ритуал знакомства. Сегодня все заняты, с нами на море идет один Толька. Он почему-то сразу-же ей высокомерно нагрубил:

«Ты чо такая худая? Не кормят, что ли?»

«Кормят» — ответила Люся и отошла подальше, как бы прячась за меня.

Плавала Люся хорошо. Я ее похвалил, и она разговорилась. Обычно лето она проводила у бабушки в деревне. Там была речка – там и научилась.

«Места – обалдеть можно, и купаться, и рыбу ловить. А красотища вокруг и вода чистая. Море, конечно, здорово, грандиозно. Но вода соленая. Здесь горячая галька, а там травка такая зеленая и тень от деревьев!» — Люся рассказывает, и у меня перед глазами возникает идеалистическая картина – среди лесов, холмов, лугов течет чистая красивая речка. Ягоды! Грибы!

«У бабушки своя корова. Молоко такое вкусное – совсем не то, что в магазине! – И сметана – просто объедение! А дед мой …»

В Люсину речь бесцеремонно встревает Толян:

— «Все у них так клево, а отдыхать едут к нам на юг, к морю».

Люся умолкла. Я с досадой оборвал Тольку: «Да заткнись ты! Говори, Люся!» Но, она уже не может настроиться на прежнюю волну: «Я тебе потом расскажу». Толька лезет в воду, и она с обидой говорит: «А чего он?!»

«Не обращай внимания, Люся! – Такой уродился. Вообще он нормальный не злой».

«Все равно – ну его! Давай завтра сами пойдем без него!»

«Давай!» — соглашаюсь я и вспоминаю – у меня были другие планы. Но раз уж пообещал – пойду.

Назавтра, в воскресенье, на море идем всей улицей. По дороге присоединяются друзья. Нас довольно большая компания. В ней как-то скромно теряется Люся. Потом, после моря, поужинав, собираемся опять на нашей лавочке – чего поодиночке дома сидеть? Здесь веселей. Люся так же скромно присутствует.

«Ну! Как тебе моя сестренка?» – с улыбкой спрашивает Таня.

«О! Молодец у тебя сестренка!» – отвечаю я и поднимаю вверх большой палец. Мое одобрение приятно Люсе и, видимо, ей хочется продолжения темы – она долго с улыбкой смотрит на меня. Я усаживаюсь рядом с ней и доказываю ей, почему она молодец. Она возражает. Незаметно полушутливый наш разговор отрывается от общего. Она опять рассказывает, как там у них. Но сильно шумят, говорить ей трудно, и опять она обещает: «Я потом расскажу. Ладно? Завтра на море»

«Люся! Мне завтра на работу».

«Жалко! Я думала, и ты пойдешь»

«Ничего, Люся! Все равно вечером соберемся, и ты доскажешь».

Вот вечер. Люся рассказывает очень интересно. Рассказывает, как ее дед вырыл экскаватором у себя в огороде огромную яму. Участок его был у речки, и яма тут же заполнилась водой. Дед разводил в ней рыбу и раков и на рыбалку ходил в свой огород. Как его поначалу принимали за тронутого. Но когда увидели, что он и вправду рыбу ловит – все село было в шоке. Опять шумят.

«А ну их, Люсь! Пойдем вокруг квартала обойдем». Мы идем не спеша – Люся рассказывает. Мне нравится ее слушать, а ей, видимо, рассказывать, и она переходит от одного рассказа к другому без всякой связи. Замкнув круг, подходим к лавке, замедляя шаг. Толька, как маленький, поддразнивает: «Жених и невеста» — и что-то про тесто. Люся жалуется: «А чего он? Скажи ему!»

«Толька! Ну будь человеком – заткнись!»

«А давай завтра ты мне что-нибудь расскажешь!»

«Давай!» — соглашаюсь я и опять запоздало соображаю – что же ей расскажу? Я все время невольно делаю все, что хочет эта девочка.

Я возвращаюсь с работы и вижу Люсю, одиноко сидящую на лавочке. Подхожу к ней: «Ты не меня ждешь?» — я спросил просто так, но Люся серьезно отвечает: «Тебя! Знаешь что? А ты можешь показать мне город? Пойдем? Иди поешь, и через час пойдем, хорошо?» И опять я отодвигаю свои дела.

Через час подхожу к Люсиной калитке. Люся выходит в сопровождении лукаво улыбающейся Тани. Люсю не узнать – причудливая прическа, накрашенные губы, подведенные брови и глаза нелепо смотрятся на худеньком лице. На ней симпатичное платьице, Татьянины туфли на высоком каблуке. В руках Танина сумочка, наверняка пустая – для солидности. Она воззрилась на меня, ожидая, что, сраженный ее красотой, я замертво упаду на землю. Я сердито посмотрел на нее и Таньку.

«Я подожду – приведи себя в порядок!» Танька подхватывает ее: «Пойдем, Люсичка, пойдем сестричка!» Через 15 минут, смыв грим, выходит Люся нормально причесанная, в легких босоножках, без сумочки. Она быстро и молча проходит вперед, видно, подавляет обиду.

«Подожди, Люсь!»

«Ну чего еще?» — Она вот-вот заплачет и бросится обратно.

«Тебе, Люсь, никто ни говорил, что ты красивая? Так вот я тебе это, говорю – тебе так лучше! Ну пошли, Люсь!»

Мы долго ходим  по городу. Гид из меня плохой, и мы просто гуляем. Люся вдруг вспоминает, что теперь я должен ей что-то  рассказывать.

«Что тебе рассказать, Люсь?»

«А что-нибудь!»

Но у меня в голове как-то разом стало пусто.

«Извини, Люсь! Ничего в голову не приходит да и поздно уже – дома будут тебя ругать».

«Идем, — со вздохом соглашается Люся – а смотри, какое красивое дерево!» Мы забрели к троллейбусному парку, где между тротуаром и дорогой росли огромные деревья.

«И залазить удобно. Завтра залезем? Да?» И опять я не возражаю:  «Давай залезем». И думаю про себя: «Чего на него залазить?» Как бы отвечая на мои мысли, Люся радостно сообщает:

«Придумала! Мы залезем на дерево, и ты будешь рассказывать мне сказки! Вот здорово! Теперь же твоя очередь?!»

«Моя», — соглашаюсь я разом и рассказывать сказки, и лезть на дерево. И вот на следующий вечер мы на дереве. Довольно высоко, почти скрыты густой кроной. Мы долго усаживались поудобней. Люся, подперев кулачком подбородок, говорит: «Ну давай! Начинай!» — я сказал «жили-были» и надолго умолк.

«Кто жил-был?» — допрашивает меня Люся.

«Ну эти! Как их там, черт их подери! Да Люсь! Не умею я сказки рассказывать!»

«Ну тогда спой, что ли!» Еще лучше – внизу под нами ходят люди – возможно, знакомые. Как потом объяснить, почему я выбрал для занятий вокалом такое необычное место. Не соловей все-таки.

«А давай я тебе помогу: жили – были …» — Люся тоже замешкалась.

И тут меня осенило: «Две обезьянки. Одну звали Люся, другую Андрей. Забрались обезьянки на высокое дерево. Одна обезьянка сказку рассказывает, другая слушает». С удивлением обнаружив у себя  дар сказочника, я рассказывал без запинки, придумывая на ходу, как будто читал. Обо всем забыв, поддавшись вперед, Люся внимала моей вдохновенной брехне, открыв рот. И, все что происходило в сказке, отражалось на ее лице. Наконец, спохватившись, что уже поздно, да и комары начали донимать, слазим с дерева. Люся с удивлением разглядывает меня, как будто видит впервые.

«Ну ты и молодец! Вот не думала! А говорил, не умеешь!»

«Я сам не думал, Люсь! Правда!» С этого дня, забравшись на дерево, я рассказывал Люсе все новые сказки, удивляясь – откуда они берутся в моей голове в таком количестве, и, наверное, уже превосходил знаменитого кота из Лукоморья.

Внезапно нелепый случай едва не оборвал нашу дружбу. Заслушавшись и забыв где находится, Люся сделала неосторожное движение и свалилась бы с дерева, если бы я не успел ее быстро подхватить. При этом на мою беду моя ладонь легла прямо на Люсину  еще не развитую как следует грудь. И едва я усадил Люсю на место, как получил пощечину. При этом Люся опять потеряла равновесие и все в том же порядке вплоть до пощечины  повторилось.

«Люся! Да ты чего дерешься!?»

«А ты не лапай!»

«Так ты же падала – я тебя спасал!»

«А чего лапаешь? Спасатель!»

«Ну я же нечаянно! – Не было времени выбирать, как там тебя ухватить повежливей, вот и схватил как пришлось. Я же не нарочно!» — сразу разладилась стройно задуманная сказка. Обидно, дважды спасая Люсю от падения в благодарность дважды получить по морде. Я расстроился.

«Идем домой, Люся!» — Люся не шевелится. Она часто и удручённо поглядывает на мою щеку.

«Извини меня, пожалуйста,  я не хотела».

«Ладно, Люсь! Что уже теперь — идем».

«Ой! Ну не сердись а? Ну прости!»

«Да ладно, Люсь! Я не сержусь».

«Нет! Тебе обидно! Конечно, обидно! Знаешь, я что сейчас сделаю!» — вдруг решительно заявляет она, хватая меня за обе руки.

«Что, Люсь? Вниз сбросишься?»

«Нет» – шепотом отвечает она, оглядываясь вокруг, как будто на ветках еще может быть народ.

«Закрой глаза», —  шепчет Люся.

Я послушно закрываю глаза и горящей щекой (Люся вроде бы и хрупкая, а заехала – мама не горюй) ощущаю Люсины поцелуи.

«Ну, теперь не обижаешься? Бедненький ты мой», — все тем же шепотом говорит Люся. Я поддаюсь Люсиной конспирации и отвечаю тоже шепотом: «Теперь уже точно нет, не обижаюсь, Люсь!» — и тоже чмокаю ее в щеку. Слазим с дерева. Люся потрясена. Она нервно вздрагивает. Скрестив руки на груди, идет рядом, то  и дело толкаясь плечом в мою руку. Мне кажется – ей хочется, чтобы я положил руку ей на плечи, и я кладу. Слегка пожимаю.

«Успокойся, Люся – все в порядке!»

На прощание Люся еще раз быстро поцелует мою безвинно пострадавшую щеку, и мы расстаемся.

Второй день Люся не выходит. Я уже привык к ней, заскучал и обеспокоился. Подхожу к Таньке:

«Слушай Тань. Люся не заболела?»

«Здорова Люська», — Танька почему то смеется.

«Позови ее!»

«Сам иди зови – я звала, не идет».

Поразмыслив, иду звать Люсю. Она долго не выходит. Вдруг замечаю – она выглядывает время от времени из-за угла.

«Люся! Ну хватит! Иди сюда!»

Люся подходит и, не глядя на меня, с трагическими нотками в голосе роняет: «Забудь, что между нами было! Нам не надо больше встречаться!»

«Чего?» — опешил я. «Слушай, актриса! Сейчас перепрыгну через забор, надеру уши, так всю жизнь будешь помнить, что между нами сейчас будет!

«И не перепрыгнешь!»

«Ах ты!» – я делаю вид что собираюсь перемахнуть через забор.

Люся взвизгивает:   «Мама!» — и мчится от калитки.

«Ладно, Люсь! Как намаешься дурью, выходи! Хорошо?»

Через полчаса Люся была на лавочке. А еще через час я рассказывал ей сказку на нашем дереве. Я закрепил на дереве кусок веревки и, несмотря на ее протесты, для страховки привязывал Люсю к ветке: «У меня, Люсь, морда-то не казенная!»

Мне хорошо с немного сумасбродной и непредсказуемой Люсей. Её мое общество устраивает – что еще надо для дружбы. Люсе очень хочется казаться старше своих лет. Она старательно играет роль моей девушки и оставляет за собой право распоряжаться мной. Я теперь не бывал в компании, если там не было Люси. Днем, когда есть время, мы с ней ходим ставшими привычными, но не надоедающими маршрутами. А вечером неизменно приходим к нашему дереву и поднимаемся  ввысь ближе к небу, к птицам, к сказкам!

Хорошее всегда проходит быстрей, и быстро пролетает лето. Вот уже шел август. Люсе скоро домой, а меня вот-вот призовут в армию. Я заметил, что Люся стала вроде бы немного нервной, но не придавал этому значения. В последнюю субботу перед Люсиным отъездом мы, оторвавшись от всех, уже вошли на пляж и спускались по ступенькам к воде, когда Люся вдруг остановилась и устроила скандал: «Послушай! Может быть, ты не хочешь ходить со мной, а я все навязываюсь».

«Ты что, Люсь? Да мы уже и пришли!»

«Ага! Уходишь от ответа – значит, не хочешь. Ну и не надо. Так бы сразу и сказал. Ты свободен! Ничего – переживу как-нибудь!»

«Да ты что, Люсь! Как тебе в голову пришла такая глупость».

И вместо того чтобы прохлаждаться  в воде, мы на жаре и с жаром выясняем отношения. Наконец я убеждаю ее, что  именно с ней я и хочу ходить. Между нами опять мир, и Люся приходит в прекрасное настроение. Нет! С Люсей скучно не бывает!

Воскресенье обходится без скандалов. После моря я приглашаю Люсю в кафе. Мы блаженствует за вазочками с мороженым. Люся строит планы на сегодня. Они не отличаются от обычных. Приходим, расходимся по домам – сразу летний душ. Потом ужинаем и идем на лавочку. Немного побудем со всеми и уйдем к нашему дереву. Но получается не так. Сидим  со всеми на лавочке. Таня вдруг предлагает:  «Андрей, пошли на танцы».

«Да ну их, Тань! Идем лучше с нами. Покажем тебе что-то интересное». Но Таня очень уж большая любительница танцев.

Танька девушка красивая – пользуется успехом. Но беда в том, что ее не всегда отпускают. Тогда в ход идет испытанный прием. Танька подговаривает меня. Я, как будто по своей инициативе, прихожу к ней, приглашаю с собой на танцы, и Таньку отпускают. Но как же мне не хочется туда. Танька очень просит – я вздыхаю:

«Ну что, Люсь? Поможем сестренке?» Видно, Люся огорчена, но соглашается. На дерево не идем – не остается времени. Досаду Люська выражает короткой фразой: «Тоже мне танцор!» Вот появляется принаряженная Татьяна. У Люси на лице мрачное выражение.

«Люсь! Я принесу тебе шоколадку»

«Не нужна мне твоя шоколадка, предатель!»

«Люська! Ну чего ты психуешь сестренка? Ну была б постарше, и ты пошла бы с нами!» — Танька обнимает Люську – «Ну Люсь!»

«Ладно! Идите!» — жертвует Люся собой.

«Послушай Люсь!» — подаю я идею. Попробуй отпросится – может быть, с нами и отпустят!» — прекрасно понимая, что не отпустит Васильевна Люську. Мгновенье Люся неподвижна потом срывается с места: «Подождите, я сейчас!» Быстро возвращается: «Отпустили!» Я понимаю – Люся немного постояла за калиткой и вышла. Не могла за это время успеть отпроситься. Получим завтра с Танькой от Васильевны. Но разоблачать не стал, пусть идет – с нами же. На танцах Люся была, конечно, впервые. Она восторженно  озиралась и делилась со мной своими впечатлениями. Быстро нашелся кавалер и у Люси. Когда подошел пригласить она спросила у меня: «А можно?»

«Сама смотри – тебя же приглашают!» Парнишка весь вечер не отходил от нее. Я не терял ее из поля зрения. Люся часто оглядывалась и останавливала на меня внимательный взгляд. Я ободряюще улыбался. Кончились танцы – идем домой. За Люськой увязался тот  парнишка. Они идут чуть сзади нас. Возле автостанции я оборачиваюсь и коротко бросаю Люсе: «Прощайся!» Люся говорит: «Ну, до свидания, Володя. Спасибо за приятно проведенный вечер». Подходит ко мне. Парнишка пробует увязяться дальше. Я осаживаю его суровым взглядом, и он уходит.

«Ну как тебе танцы, Люсь?»

«А так», — неопределенно отвечает Люся, то и дело окидывая меня испытывающим взглядом и часто вздыхает.

Следующим вечером Люси на лавочке нет. Танька говорит: «А ты знаешь – Люська вчера сбежала!»

«Знаю! Ну и что теперь?»

«Тетка ее целый день пилит. Говорит, домой сообщит. Сейчас опять ругает. Пошли выручать».

«Идем!»

Люся стоит перед Васильевной, заложив руки за спину, с гордо поднятой головой и время от времени огрызается. Достается в основном Таньке. Мне досталось совсем немного фразой: «А ты тоже – дурень здоровый».

Все же наше заступничество делает свое дело. Васильевна успокаивается и даже отпускает Люсю погулять. Идем к дереву. Люся часто с сочувствием поглядывает на меня.

«Ты чего такой грустный?»

«Я не грустный».

«Нет грустный! – Я же вижу!»

Что-то мне и вправду стало грустно и я отвечаю Люсиным словечком: «Так!»

Люся вздыхает: «Ты переживаешь, да?»

«Нет, Люся! Чего переживать».

«Нет! Ты все-таки переживаешь!» — Люся опять вздыхает: «Бедненький!» — И я невесть от чего чувствую себя несчастным и прячу от Люси лицо. Это еще больше убеждает Люсю в каких-то ее догадках. Люся смотрит на меня с такой жалостью, что и мне себя становится жалко.

«Бедняжка! Ты так ревнуешь меня к этому Володе?»

Я начинаю Люсю понимать.

«Да! Я убью его! Нет! – Я загрызу! Я! Я!..» И, оскалив зубы, как бы в бешенстве начинаю с рычанием и лаем гонятся за воображаемым собственным хвостом. Некоторое время Люся озадаченно наблюдает за мной. Потом опять вздыхает: «Ты хочешь за шуткой спрятать страдания, да?»  Какой смысл возражать Люсе, если что я ни скажу, она все равно перевернет по-своему. Я покачал головой отрицательно, потом утвердительно. Но Люсю не так просто сбить с толку: «И нет, и да», — истолковала она и согласилась: «Да! Разве такое спрячешь! Ну ничего, будет и у тебя светлый день! Встретишь и ты свою судьбу», — вещает Люся тоном умудрённого человека. И, помолчав, добавляет: «Ты  сильно не расстраивайся!» Видимо, считает, что сейчас я уже точно разрыдаюсь. Мне и вправду невесело, я молча жду – что-то она сейчас должна  выкинуть еще.

Люся отвернулась, взмахнула руками как птица крыльями, резка повернулась ко мне и, внимательно наблюдая за моей реакцией, заявила: «А он мне совсем и не нравится! Я и не собиралась с ним ходить! Это я с ним так – понимаешь!»

Понимаешь – это значит со мной она ни так! Я сейчас с криком: «Ура!» должен броситься к ней, что я и сделал. К обоюдному удовольствию я покружил ее вокруг себя и сияющую поставил на землю.

Завтра она уезжает. Мы на дереве. Я рассказываю, время от времени поглядываю на Люсю. Сегодня она какая-то не такая. Широко открытыми глазами неотрывно смотрит на меня, и сказка на ее лице никак не отражается. И вдруг: «Подожди, Андрей, – она по имени называет меня очень редко, – ты будешь по мне скучать?»

«Очень буду, Люся!» — я привязался к ней. Хотел продолжить, но Люся остановила: «Знаешь! Я должна тебе сказать, – Люся долго молчит. – Я люблю тебя Андрей! Я тебя давно люблю! Я бы здесь с тобой осталась на всю жизнь!»

Пораженный, я не знал что ответить. Девчонка смотрела на меня серьезно и спокойно. Промелькнул в голове скандал на пляже, когда она хотела, чтоб я ее убедил, что именно с ней хочу ходить. И ее попытка, вызвав у меня ревность, усилить мои чувства к ней. Невдомек мне тогда было, что я своими сказками невзначай, как паук, плету на этом дереве Люсе паутину, в которой она и увязла. И что теперь? – Ей будет больно от неразделенного чувства. Я нечаянно ранил свою подружку. Ну нет! Я не паук, и Люсе не будет больно! В моей голове уже складывалась новая необычная сказка для Люси, которую нельзя ей рассказывать, но можно для нее осуществить, и сделать это смогу только я. Разве сказочники врут – нет! Они погружают в сказку. Я буду удерживать Люсю в счастливой иллюзии, пока она из нее не вырастет. Это и будет моей последней сказкой для нее.

«Люся! Я буду за тобой не только скучать, но и тосковать, потому что я тоже очень люблю тебя!»

Люся грустно улыбается: «Ты врешь, Андрей!»

«Я не вру!» — вру я. Я все-таки убедил ее – она поверила. Я и вправду любил ее, но не так, чтобы связать с ней свою жизнь. Люся положила руки на мое колено, на руки голову и счастливо улыбалась. Я тихонько гладил ее по голове: «Люсь! Ты пиши мне. Хорошо?»

«Ага!»

«И домой пиши, и в армию тоже – меня скоро призовут. А какой у тебя адрес, Люсь? Я тоже писать тебе буду. Ладно?»

«Конечно! Я завтра адрес тебе напишу. Как хорошо здесь! Правда?»

«Правда! Хорошо», — Я осторожно целую Люсину макушку: «Знаешь, Люсь! Сейчас я расскажу тебе еще одну сказку, которая точно сбудется. Не знаю, Люсь, как сложится наша жизнь, но как только со временем мы с тобой вспомним про это дерево, и все, что сейчас окружает нас, из простого и обыденного сразу станет сказкой!»

Люся оглянулась вокруг: «Вот здорово! Мы в сказке!»

Уходим от дерева. Я знаю: много раз оба мысленно будем к нему возвращаться.

Мы на вокзале. Провожаем Люсю. Сегодня даже ворчливый Толька старается сказать ей что-то приятное. Я около Люси. Люсино плечико легонько толкается в мою руку. Я кладу руку ей на плечи. Люся коротко вскидывает взгляд в мое лицо – всегда удивляется, как мне удается угадывать это ее желание. Скрестив руки на груди, опираясь на меня, всем видом демонстрирует – она моя девушка.

Люся уедет. Мы больше никогда не увидимся.

Через неделю я познакомлюсь с девушкой, которая потом станет моей женой. А через две с этого же перрона я отправлюсь служить.

Дружба с Люсей продолжалась – мы переписывались. Но вот через полтора года от нее пришло письмо полное тревоги и смятения. Она в  пространном письме вспоминала наши прогулки, пляжи и наше дерево. Я понял ее смятение. Случилось то, что и должно было случиться. Кто-то другой вытеснял меня из ее сердца. Она пытается удержать, но исход уже предрешен. Потом письма стали короче, а интервалы между ними длиннее. Я понял – переписку надо прекратить и, если моя догадка верна, то Люся не всполошится.

Люся не всполошилась.