Поехали!

Мы бы и не согласились меняться, если бы не соседи. А так – третий этаж, телефон. На кухне, потом, небольшой балкончик. Особенно нравилась мне наша белая спальня. Павлик сам обтянул стены белым полотном, обил рейками и повесил картинки.

Но сосед слева работал на заводе. Он круглый год ходил в кирзовых сапогах. И оставлял следы своих сапог по всей лестнице. А еще он курил «Беломор» и бросал окурки прямо на наш коврик. Дети соседа слева мусорили всякими мелкими бумажками. А их родители за ними подбирать не желали. Они тоже работали на заводе, курили «Беломор» и нецензурно ругали правительство. Еще в подъезде все время жили чьи-то кошки, за которыми хозяева тоже убирать не хотели.

Партнер по обмену настаивал. Он был интеллигентный, в очках. И работал врачом в больнице. Как раз через дорогу от нас. А жил в университетском городке отсюда за семь километров. И поэтому каждый день ему приходилось ездить в больницу на своей машине. А бензин дорогой, к тому же алименты у него большие. У врача тоже была лоджия, третий этаж. Правда, метраж поменьше. Но зато в приличном районе: профессура кирзы не носит.

Ко дню переезда квартира блестела. В последний раз пылесосила я стены в своей белой спальне. А в окошко выглянешь – клен по осени огневой с золотом. Жалко мне было этого клена. И балкончик на кухне… Ну да поехали!

Но тут перед самым отъездом Павлик зашел в магазин, и там у него сразу украли портфель. Потому что была суббота и в магазине было полно пьяниц. А в портфеле находились как раз все документы на обмен квартиры. Врач, конечно, как узнал, тоже расстроился. Но сказал, что давайте все равно меняться. Потому что он уже упаковал все ложки и вилки, и теперь ему просто нечем есть. А бумажки – формальность.

Квартира врача оказалась ужасно грязной. Обои облезлые. В раковине ржавчина. Хотя – холостяк, понятно…

Павлик в тот же день стал обивать стены спальни белым полотном, потом просверлил в потолке дырки для светильников. Вот люблю я местное освещение. И чтобы картинки висели на стенках… А на кухне мы решили клеить обои в золотых листиках. Чтобы клен напоминало под окошком.

На весь ремонт у нас ушла ровно неделя. И вот в воскресенье утром мы сели пить кофе с жареным хлебом. Павлик намазал на хлеб толстый слой вишневого джема. А вокруг все было в золотых листиках, желтый абажур плавал над столом. Я включила музыку…

Но тут нам позвонил врач в очках. Он стал говорить сбивчиво и смущенно, что ему, конечно, неловко, но что же это такое ему подсунули и почему не предупредили, что соседи… Но Павлик вежливо ответил врачу. Что тот сам первый и навязался и что никто не заставлял его переезжать за семь километров.

Тогда врач стал высоким голосом выговаривать, что на лестнице от кошек всякая холера, а он вынужден таскать из больницы хлорку, чтобы посыпать ею эту самую холеру. Но Павлик вежливо ответил врачу, что на том, в конце концов, были очки в день, когда он приходил нашу квартиру смотреть. И что метраж у него меньше, и в раковине ржавчина. И вообще, нам очень неплохо жилось до этого переезда.

Тогда врач предложил, что если уж мы так хорошо жили, то, может быть, желаем вернуться назад, так как бумаги все еще не оформлены и переезд незаконен. Но Павлик ответил, что не жирно ли получается, когда мы уже закончили в этом сарае ремонт, и не сам ли врач бумаги на обмен в магазине свистнул вместе с портфелем, в котором, между прочим, находились также новые носки, томик Кафки и бутылка водки для грузчиков.

Тогда врач стал кричать, что у него бывшая жена адвокат и что он подает на нас в суд. А если мы добровольно не согласимся, через неделю приедет шаланда с милицией.

В среду вечером к нам действительно зашел милиционер. Он угостился кофе с сухариками и съел полбанки вишневого джема. Потом милиционер предложил нам в трехдневный срок покинуть незаконно занятую жилплощадь. Грузчиков любезно оплатит врач.

На следующий день Павлик поехал к своей тетке за город и наловил у нее полную коробочку тараканов. Мы выпустили тараканов под ванну, накрошили им хлеба и сыра. А Павлик еще расколотил молотком в ванной две-три плитки кафеля. Потом мы просверлили в потолке много дырок в разных местах. А на кухне стали кидать в потолок горящие спички, как это делали дети соседа справа в нашем родном подъезде. Заодно мы прожгли врачу на кухне линолеум. Ночью Павлик вырезал на входной двери всякие слова. Павлик сказал, что готов даже нести ответственность, но дверь в квартиру менять придется. Наконец в белой спальне я выплеснула на стенку старую заварку.

В субботу нам позвонил врач. Он сказал, что вчера у него угнали машину, поэтому никуда назад он не едет. И пускай к едрене фене остается все как есть. Зато ходить на работу он сможет пешком: больница под боком.