Островной рубеж

«Враги вытащили плот на сушу, не сводя глаз с карела, а Ивану уже пришла в голову мысль, как затормозить немцев на острове. Подойдя к немцам, карел сказал: «Пойдемте в избу, угощу, чем бог послал…» В литературном проекте «Абзац» новый военный рассказ Данилы Богомолова.

Кинерма

Деревня Кинерма. Фото: "Республика" / Мария Смирнова

Из магазина, держа потертый мешок с продуктами и опираясь на деревянный костыль, вышел одноногий коренастый, с большой седой бородой старик, одетый в красный, уже выцветший кафтан, завязанный самодельным кожаным ремнем. Вышел и с крыльца посмотрел вперед – ни единой души не было на улице, лишь вдалеке пробежала по своим делам собака…

Второй год советский народ воевал с Гитлером. Второй год топтали фашисты советскую землю, сея смерть и разрушения. Знал, что такое война, одноногий старик, сам поучаствовал в войне против немцев. Еще тогда, в далеком 1915 году, получил серьезное ранение рядовой Иван Кукконен. Вражеский снаряд взорвался недалеко от рядового, осколки попали в ногу, и ее пришлось ампутировать.

Трудно было поначалу с одной ногой, по хозяйству ничего не сделать, все только сидя. Но скоро надоело старику сидеть да лежать, кое-как доковылял он до сарая, где, провозившись полдня, сделал себе из осинового полена протез. А с ним уж и начал понемногу заниматься делами – дрова колоть, сено косить, баню топить и другое…

***

Иван закурил самодельную трубку и вновь оглянулся, заметил сидящего на завалинке однорукого солдата. Старик сел неподалеку с ним и протянул ему трубку:

– На, покури, сынок…

– Спасибо, батя, – ответил солдат и закурил, после чего отдал трубку ее хозяину.

– Вижу, горя ты тоже хорошо отхлебнул, – сказал карел, махнув головой на болтающийся пустой рукав гимнастерки солдата.

– Да… Немцев на фронте что комаров… Говорят, что хотят снова Лоухи захватить, а потом  и весь наш Север.

Докурив табак вместе с солдатом, Иван попрощался с ним и направился к берегу, где оставил лодку.

Положив продукты в хвост лодки, старик отвязал ее, затем залез в лодку и начал потихоньку отгребать от берега.

Повернув нос лодки на волну, старик погреб сильнее, а скоро взглянул на небо – не запачканные взрывами облака спокойно плыли по небу, подгоняемые легким свежим ветром…

Добравшись до родной деревни, которая находилась на большом острове, Иван сразу же разглядел Райту – свою собаку, карельскую рыжую лайку, которая никогда не подводила своего хозяина на охоте.

Старик причалил к берегу, вышел из лодки и, привязав ее, взял мешок с продуктами, а подойдя к собаке, погладил ее и направился в сторону дома.

Дома жена готовила обед.

– На фронте, говорят, совсем тяжко, – без приветствия сказал Иван, – с солдатом в райцентре поговорил, так финны с немцами вновь готовят наступление на железную дорогу.

В ответ жена лишь всплеснула руками.

– Я поеду на покос, надо сено готовить, часть оленям с лошадьми, а часть на фронт.

– Не вздумай один ехать туда! Возьми с собой кого-нибудь, дорога-то неблизкая: двадцать километров все-таки… – забеспокоилась жена.

– Ничего, один справлюсь.

Вечером старик начал собираться на покос. Взяв удочку, котелок и пару картошин, Иван положил вещи в большую лодку, предназначенную для перевоза сена, а затем, когда он был готов отчаливать, подозвал к себе Райту и жестом велел запрыгивать в лодку. Собака выполнила команду.

Был поздний вечер, когда Иван поплыл на дальний сенокос. Ветер к тому времени уже давно успокоился, и стаи комаров и мошки атаковывали старика и собаку.

Приплыв на место, старик с трудом вытащил лодку на берег, он не признавался никому, даже жене, что у него часто болели и ныли обе ноги, даже правая, которая осталась где-то в палатке полевого лазарета. Достав  котелок и другие вещи, пошел в старую избу на самом краю поляны возле леса. Крыша избы уже давно покрылась мхом и в некоторых местах протекала, но каждый, кто останавливался на острове, будь это косарь или рыбак, помогал избе чем мог, ведь этот старый лесной дом не раз спасал мужиков от проливного дождя или от крепчайшего мороза.

В избе Иван достал косу, лежащую под нарами, затем наточил ее об камень, вышел оттуда и пошел в поле – косить.

Когда карел косил, он пел. Было хорошее настроение – пел громко, ведь много всяких карельских песен знал он, еще в молодости выучил их, слушая, как пели старухи, собирая и перебирая ягоды, когда мужики перебирали сети и чистили рыбу. Но сейчас ему не хотелось петь –  ведь где-то верные отчизне сыновья геройски погибали за Родину, а он здесь всего лишь мирно косит траву. «Не пойдет так, – думал старик, – нужно быстро выкосить, высушить и отправить сено на фронт».

Несколько часов косил траву карел, а когда наступили сумерки и над озером поднялся туман, Иван решил отдохнуть немного, чтобы с первым проблеском солнца продолжить свою работу. Оставив косу у дома, он спустился к озеру, умылся и направился в дом.

Раздевшись, старый косарь лег на нары, и, накрывшись полушубком, отвернулся к стене и через пару минут задремал, но вдруг через какое-то время он сквозь сон услышал, как Райта негромко зарычала.

– Чего? Чего рычишь? – промычал Иван.

Но пес не переставал рычать, тогда карел встал с нар, вышел на улицу, чтоб поглядеть, из-за кого волновалась собака. И только он оказался на покосе, как Райта побежала в сторону озера, иногда потявкивая…

Оказавшись на берегу, Иван услыхал голоса со стороны озера, покрытого ночным туманом, и, прислушавшись, уловил несколько знакомых слов немецком, ведь еще в Первую мировую рядовой Кукконен слышал, как перекрикивались кайзеровские солдаты.

Он недолго думая достал из кармана красную тряпку и привязал ее на шею собаки, а затем пересек остров, приказал ей прыгнуть в лодку, и сам, забравшись в нее, переплыл на соседний берег, где скомандовал: «Райта, домой!» Животное сразу же поняло хозяина, и собака побежала в сторону дома, тут же скрывшись в лесу.

Иван же, насколько позволяли силы, начал усиленно грести назад. Он надеялся, что собака успеет добежать до деревни, не потеряв повязку, которая означала, что пришла беда, а он сам успеет убрать свои пожитки и спрятаться, пока на озере не рассеялся туман. Но в этот раз солнце было на стороне врага. Когда старик причалил к берегу, небесное светило поднялось из-за леса, озарило озеро и близлежащие острова, и туман стал рассеиваться.

Только старик дошел до избушки, как встретился взглядом с немецкими солдатами, причалившими на плоту к другому берегу острова. Старший по нашивкам немец в ту же секунду схватил автомат и закричал карелу:

– Хенде хох, русиш!

Иван стоял и молчал, и тогда один солдат прокричал на знакомом каждому карелу финском:

– Ты кто? Партизан? Разведчик?

– Косарь я, – спокойно ответил карел и наконец-то понял, что перед ним стояла немецкая разведгруппа и их переводчик-финн.

Дед сразу смекнул, что финн не только переводчик у немцев, но и проводник, и любым способом ему надо будет убить финна, чтобы хоть как-то задержать немцев.

– А, косарь, – ответил финн и, повернувшись к фашистам, перевел им слова старого карела.

— Карьяла! Камрад! – довольно ответил старший по нашивкам.

Враги вытащили плот на сушу, не сводя глаз с карела, а Ивану уже пришла в голову мысль, как затормозить немцев на острове. Подойдя к немцам, карел  сказал:

– Пойдемте в избу, угощу, чем бог послал…

Диверсанты двинулись за дедом, а подойдя к избе, немецкий офицер увидел прислоненную к стене избе косу.

– Зер гут… зер гут, – сказал немец, повертев косу в руках.

В доме старик достал из-под нар бутыль самогона и, поставив на стол, начал открывать бутылку; немцы, переглянувшись, достали алюминиевые кружки. Враги выпили налитое только после того, как дед, выпив из своей кружки, довольно крякнул и вопросительно посмотрел на них. Закусив, старший скомандовал что-то, и солдаты, встав из-за стола, стали собираться.

– Куда ж вы? – спросил Иван.

– Ты, Иван, должен провести нас в обход своей деревни к железной дороге. Доведёшь – к ночи вернешься к своей фрау, – немцы, довольные своей шуткой, заулыбались.

У старого карела в мозгу звенела лишь одна мысль, поняли ли его послание в деревне? А вслух произнес:

– Не спешили бы, служивые, хорошо ведь сидели. Но помогу вам, все-таки долгий путь проделали, да и на моей лодке через салми переплыть сподручнее…

Вражеские диверсанты вышли из избы, а дед, спрятав за пазухой охотничий нож, отправился следом.

Немцы, о чем-то переговариваясь, стали грузиться в лодку, а Иван, скручивая на руку якорную веревку, незаметно вытащил из-за пазухи нож и, крикнув: «Хоть так с вами поквитаюсь!» – воткнул нож под лопатку финну-проводнику.

Немцы вскочили, чтобы убить старика, но с недалекого противоположного берега зазвучали выстрелы, и через несколько мгновений немецкая группа диверсантов перестала существовать…

***

Перебравшиеся на остров карелы из деревни, где жил Иван Кукконен, увидели, что выиграли этот короткий, но важный бой. Но без потерь не обошлось – на границе воды и суши лежал Иван с простреленной грудью, их товарищ оказался на одной линии с врагом… Мужики подбежали к нему, приподняли голову и услышали тихое:

– Успели… молодцы…

– Ты держись, держись! Ты жить должен! – проговорил один из мужиков, пытаясь растормошить своего давнего товарища.

Но Иван уже не отвечал. Он закрыл глаза и замолчал навсегда…

Июнь 2017 – февраль 2018