Мятные пряники

"Признаюсь вам, что я плохой человек, и у меня обманчивая внешность, которая неоднократно многих вводила в заблуждение. Люди привыкли оценивать друг друга по экстерьеру, несмотря на то, что часто из-за этого страдают".

 Жизнь — машина без топливного датчика,

никогда не знаешь, в какой момент закончится бензин.

 

Казалось, что тонкие пальцы девушки, заполнявшей гарантийный талон, просвечивают на внезапно появившемся в торговом павильоне солнце. Крохотный бриллиант на ее матовом золотом кольце задорно постреливал зайчиками по остекленным стеллажам с грудами аксессуаров. Я только что купил зеркальный фотоаппарат с увесистым объективом. Уложив технику в рюкзак, вышел на улицу. Через витрину посмотрел на девушку. Она стояла, склонившись над прилавком, заполняя очередной гарантийный талон. Мне хотелось, чтобы она посмотрела в мою сторону. Просто так. Какими-нибудь там глазами. Зелеными, серыми, хоть желтыми. Этого не случилось. Я подышал на стекло витрины и нарисовал смайл. Душа подплясывала от радости, которую разжег процесс воплощения давних мечтаний в реальность, поэтому ботинок было не жаль, я решил пойти пешком. Я им так и сказал, чтобы они не особо-то жаловались на слякоть. Ботинки промолчали. Они с утра были не в духе.

Вы заходите в магазин, выбираете необходимую вещь. Платите человеку в кассе деньги, которые каким-то образом где-то зарабатываете, что дает вам право беспрепятственно покинуть территорию магазина, наслаждаясь за его пределами приобретением. Особенным образом устроен человек. Его душа способна получать неистовое удовольствие от предметов, которые она не может ни пощупать, ни понюхать, а уж тем более куда-то там забрать. Может, это извращение? Ведь душа не принадлежит этому миру. Она должна наслаждаться чем-то эфемерным, а не пластиковыми и металлическими изделиями. Душе нужны наши руки, ноги, нос, глаза, чтобы быть полноправным членом общества. Легко сказать, что у человека красивая душа, но вот каким образом проверить, так ли это? С телом все понятно. Определить его состоятельность не составляет особой сложности. А вот то, что внутри. Красота души определяется внешними проявлениями тела. Куда оно ходит, что говорит и делает. Говорят, она вечная. Я, временный человек, могу влиять на постоянную душу! Приятно осознавать, что вселенная какое-то время находится в зависимости от моих действий. Душа – это светлое дитя вселенной, вдруг сорвавшееся драгоценным камнем с бархатного  небесного покрова на землю, где в мгновение ока она оказывается в плену человеческого тела, которое издает непотребные звуки  и обрастает волосяным покровом. Люди стоят истуканами с открытыми ртами, в ожидании того, что в них свалится душа. Когда выпадает такое счастье, они, выпучив глаза и вильнув скользким хвостом, тут же скрываются в темных глубинах своих пороков.

Как я оказался в клубе любителей макраме — история отдельная, которая практически не поддается логическим исчислениям. В какой-то момент я осознал, что круг моих знакомых рассыпался, как песочное печенье в руках пациента, страдающего болезнью Паркинсона. Моя работа свела к минимуму общение с внешним миром, мне не надо было идти зачем-то туда, где присутствовали люди. Мне нужна была некая реабилитация. Реанимация чувств и энергетическая подпитка. Я охотно черпал ее в постижении тайн узелкового плетения.  Руководитель кружка макраме Анна Альбертовна рассказала мне, что некогда вязание узлов подвергалось строгому осуждению у многих народов. Римским сенаторам запрещалось иметь на одежде хотя бы один узелок, а на Руси вязание узлов приравнивалось к колдовству. Мне было приятно осознавать свою причастность к этому древнему и мистическому занятию. Она благодарила меня за помощь в создании цветного каталога для демонстрации зарубежным партнерам. Хвалила мои поделки. Норвежский центр рукоделия собирался провести весеннюю ярмарку в Осло, куда  хотели пригласить участников нашего клуба вместе со своими работами. Я тоже состоял в списке, чем несказанно гордился. Анна Альбертовна была доброй женщиной. Всем желала процветания, здоровья и финансового благополучия. Тщательно копила деньги на поездку в Америку на могилу Курта Кобейна. Ее сын выбросился из окна, после того, как где-то там за океаном прозвучал тот самый выстрел. Говорят, что несколько пирамидок пепла Курта хранятся в одном из буддийских монастырей. Возможно, это некое романтическое преувеличение.

Зачем мне второй фотоаппарат? Ни к чему. Спросите об этом мою душу. Это она меня подтолкнула к этому. Я скрыл один факт. Когда я стоял у прилавка, в тот самый момент блистания бриллианта, в затылок меня дышал какой-то мужик, не переставая бубнить, что сейчас каждый придурок норовит стать фотографом. Мол, купят себе зеркалку, а потом, раскрыв рот, все подряд щелкают, не давая себе отчета, что фотография это искусство. Нельзя купив краски и мольберт, в мгновение ока стать настоящим художником. Посмотрите на работы Анри Картье-Брессона, Вильяма Эгглестона или Ральфа Гибсона, чтобы хотя бы на шажок приблизиться к великим. Вы поймете, что нельзя размениваться по мелочам. Вот я, продолжал бубнить он, с детства занимался фотографией. Как мои родители. Папа и мама. Разводили реактивы, включали красную лампу, цепляли прищепками снимки к бельевой веревке. Пока я укладывал коробку в рюкзак, он рассказывал какой-то девушке, как много времени его родители посвящали этому великому делу, чтобы добиться настоящего успеха, а не тешить свое самолюбиями накоплением лайков и комментариев друзей из социальных сетей. Он, можно сказать, вырос в проявочной комнате согреваемый магическим светом красного фонаря. Я повернулся и посмотрел на него. Он, нагловато ухмыльнувшись, сказал: «Что смотрим-то?»

Мужик бы крупный, лохматый и бородатый. Смахивал на Сергея Довлатова. Только последний был талантливый, а этот — самовлюбленный бездарь.

Признаюсь вам, что я плохой человек, и у меня обманчивая внешность, которая неоднократно многих вводила в заблуждение. Люди привыкли оценивать друг друга по экстерьеру, несмотря на то, что часто из-за этого страдают. Конечно, человек ниже среднего роста, с густой бородой и стоптанными ботинками не может оказаться ведущим баскетболистом высшей лиги, но бывают непредсказуемые исключения. Моя душа — как пчела, залетевшая в распахнутое окно чужого дома. Упрямо бьется в стекло, пытаясь найти обратный путь в сверкающий мир, нещадно жаля руку, которая пытается ей помочь. В тот момент, когда уличный банкомат скупо выдавал купюры, я заметил боковым зрением мнимого Сергея Довлатова. Он неспешно шел в сопровождении той самой девушки, что с трепетом выслушивала его ностальгические излияния о предках фотографах. Я подождал, пока они не поравнялись со мной, повернулся и нанес резкий удар кулаком мужику в область печени. Великий фотограф охотно согнулся, схватившись за живот, его зимняя шапка упала на мокрую землю дохлым кроликом. Девушка, молча, прижалась к стене, пялясь на меня как на чудовище из кинотеатра 6 D. Ботинки требовали продолжения, поэтому мне пришлось ударить мужика еще раз. Уже ногой. Он тяжело охнул, повалился на землю к своей шапке, выдавливая из себя запоздалые извинения каким-то скулящим голосом, совершенно не похожим на тот бойкий нравоучительный тенорок, что разлетался эхом по просторному торговому залу. Во внутреннем кармане куртки настойчиво затолкался виброзвонком мобильный телефон. Анна Альбертовна сообщила, что деньги накоплены, она улетает в Америку, поэтому хотела бы попрощаться со мной по-человечески. Лично, а не звонками, сообщениями или электронными письмами. Нельзя менять душевную связь на сотовую. Грустным и одиноким голосом она попросила меня купить по дороге два пакета мятных пряников. Это было любимое лакомство ее сына. Она собиралась отвезти его Курту Кобейну.

Тестом фотоаппарата я остался доволен, он полностью оправдал мои надежды и подтвердил наличие всех достоинств, указанных производителем. При желании можно найти место критическим замечаниям, но, на мой взгляд, не стоит портить себе настроение мелкими недоделками. Надо понимать, что это маркетинговые штучки. У потребителя всегда должна быть надежда на то, что следующая модель будет более совершенной. Как и у тех, кто верит в реинкарнацию.