Поэзия под соусом из морских брызг с ароматом южных странствий, приправленная вкусным русским словцом – это, по словам Вячеслава Ардашева, рецепт его творчества. Поэт уже скоро четверть века как расквартировался в столице Франции: «Vive la France! И да здравствует матушка Россия!»
Да… генеалогия –
материя строгая…
Поэтому к ней
подойдем умней.
Королей да герцогов,
всех этих перцев
рассадим по порядку,
как овощи на грядке.
Сначала
Меровинги,
Пепинады,
Каролинги,
Робертинцы,
Капетинги
и Прямые Валуа,
Валуа из Ангулема
да Бурбоны из Мулены,
наконец Наполеоны!
Вот и вышел торт слоёный.
На запад от Парижу
как взгляну, так вижу:
густые леса, покой да краса.
Да не для красного словца,
рай для охотника-ловца
любого сословья,
а особенно королевской крови.
Не повезло, признаться,
Людовику тринадцатому…
И службу ненужную
чёртова эта дюжина
сослужила к напасти,
лишь Луи пришёл к власти.
Герб онов –
из ветви Бурбонов,
папа мёртвый
Генрих четвёртый.
Умер в одночасье
от удара злой власти,
в пробке, за версту,
за предательство кресту.
Народом любим,
но никем не храним,
поклонник этих мест,
охотник до чужих невест.
А ведь Людовик тринадцатый
сему месту приятствовал.
И Привиделось ему
поселиться там в дому
на время охоты,
чтоб забыть про заботы.
Так, ненадолго,
все ведь ходим под богом.
Будет день, будет пища,
построил он себе жилище.
чтоб не стыдно глядеть в глаза людям –
метров 300 квадратных будет.
А уж сын его Людовик XIV
этот домик у него позаимствовал.
Полюбил Людовик
тот отцовский домик.
Где ещё скрыться
от официальных лиц-то?
Отцу всё некогда,
кругом одни недруги.
Перепугали до коликов
семейство Людовиков.
Пришлось повозиться
с проклятой оппозицией.
Истребил таки отец Луи проклятую,
Фронду-гидру-оппозицию хвостатую!
Под корень, голимо,
и не без помощи Рима…
Ришелье кардинал указания давал,
и Мазарини кардинал
копоти поддал.
Да тут вдруг война –
Будь она неладна!
Вредит для здоровья
бурбонова сословья,
а тут ещё жена…
не совсем верна.
Читали небось в детстве
Историю про подвески?
Ну а коли вы не вспомните скоро,
почитайте тогда «Три мушкетёра».
В стране разруха,
в казне дохлая муха,
Поистощилась бедная
во славу победную.
У всех имя на языке
Николя Фуке, Николя Фуке…
Вспомните про белку сказ,
изумруды про запас,
а золото отдельно.
На французском языке
белка – он и есть Фуке.
И правда признаться,
министр финансов
нажился вдвойне,
толстосум, на войне.
Да так зарвался,
что невзначай попался.
Пригласил он короля молодого,
полюбуйся, мол, не видел ты такого –
на дворец прекрасный,
фонтаны, парки да терассы.
Вот такой он кинул понт
под названьем Во ль Виконт.
А включили как фонтанную напругу,
так Людовик аж подпрыгнул с перепугу.
Ну и не сдержался,
празднества не дождался,
ускакал со своей самой близкой
матерью Анной Австрийской.
Месяца не проходит,
На Фуке дело заводят.
И правосудия ради,
равноправия для
упекли Николя
за леса, за горы, за реки и поля.
И то верно: не зли короля!
Руководил арестом
капитан известный.
Из тех, что верен был и рьян,
Шарль Бац Костельмор Д’ Артарьян!
На самом деле
и я не поверил.
А ведь в его записки
о жизни парижской,
был влюблён без ума
Александр Дюма
и героя романа
назвал Д Артаньяном.
Сдали у короля нервы
в 1661-м.
А что норов таков?
Так 17 же годков!
В этот год и стали
ваять дворец в Версале!
На Версаль, как на фронт,
мобилизован Во ль Виконт.
А строителей и скульпторов чудесных
Луи забрал к себе
в Версальскую окрестность:
«Поработайте там-то,
коль столько таланта».
Лё Во, Лё Бран и Лё Нотр –
все трое были против
строительства в Версале,
но только вначале…
Дескать, мало воды,
Не заполнить и пруды.
А уж вырыть озеро
Никак без бульдозера…
Всё им не так, да не этак
А Людовик им с ответом:
постарайтесь, дескать, братцы,
за величие нации…
Пришлось за нацию радеть,
коль не хочешь сидеть.
Как отрежешь ты горбушку с каравая
будет плоскость идеальная большая,
а на плоскость ты чё хочешь намажь,
мармелады там, аль масло да фромаж.
Ты на плоскости чё хочешь положи:
хошь деревья, хошь поля для спаржи,
хочешь улицы мости, хошь мосты,
хошь устраивай сады, хошь кути.
В общем, место дивное
для человека активного…
Так с Версальского холма,
аж с самой верхушки,
в те чудные времена
полетели стружки.
Руководил работой
Садовник Лё Нотр –
Пейзажист штатный,
художник ландшафтный.
Да рыльце в пушке:
работал у Фуке…
Ну, что там козни строить,
коль пришло время строить.
Согнал Лё Нотр
на строительные работы
кавалерию, пехоту.
Монахи и те всей братией
землю лопатили.
Каждый день для строительных нужд
запрягал Лё Нотр 20 000 душ.
Даже аристократы взялись за лопаты.
А сам Людовик,
даром что католик,
даже в субботу
на зло всем работал.
Потом сам сетовал –
«Всё покою нету, мол,
Мол, даже в своей койке
Я всегда на стройке».
А дом, где охотился добрый отец
сын превратил в огромный дворец.
300 гектаров садов, лавуаров,
каналов, мостов
да военных постов.
Вот вам во времена она
настоящая вип зона.
Чтоб вопросы отбросить,
мало ль кто чего спросит,
развею сомненья,
назову цену сооруженья,
всего-то добра
11 тысяч тонн серебра.
Ну а коли посчитать,
миллиардов в 25
обошлись те нервы,
конечно же, в евро.
Принцип Версаля такой:
впереди и вверху Король!
Oстальные все… так…
недоразумение, пустяк.
Ну а чернь-та вообще нечто вроде
лягушек да зверушек без породы.
Вся же братия-аристократия
безопасности ради,
предосторожности для
под присмотром у короля.
Ведь когда все в доме,
оно как-то спокойней
Утром все как надо
к Людовику с докладом.
Все как один,
ведь закон един.
Нарушителям же всем да проказникам,
обязательное участие в праздниках.
А празников у короля,
как подружек у кроля,
Каждый день новый,
и поперёк ни слова.
Затейников же у Людовика,
как шерстинок у кролика.
Угодить Луи рад и Люлли музыкант,
и баснописец Ла Фонтэн-виртуоз моральных сцен.
Оперы-либретто за Мольером -поэтом,
Библиотекарь Перро
также скор на перо,
написал сказочку
про Красную Шапочку.
Вот и стали домочадцы
волков в лесу бояться.
Вот сейчас, когда антракт,
небезынтересный факт:
здесь были зачаты
Соединенные штаты!
А Джеферсон Томас,
никому не знакомый,
из всех своих душевных сил
Конституцию родил.
Задал Томас
Конституции тонус,
В ресторанчике Прокоп
под редиску и укроп…!
Писали заветы
в кафе на салфетке.
Сочиняли пенки.
в баре на коленке.
Идея проста,
как хвост у кота:
Великой Британии
сделать «до свидания»!
Независимость Штатам
от английской палаты
Это будет круто!
…и своя валюта.
А главный аргумент,
1-й в мире президент –
Джордж Вашингтон,
и славен и умён,
надежда и порука
вот и вся наука…
Всё предельно просто,
палку Англии в колёса !
и о г р а д и т ь от притязаний
великой Британии ! ! !
Бедный Людовик
частенько был болен,
и с 36 годов
уж ходил без зубов.
Потерял, какие были,
так синусит тогда лечили.
Вот уж было времечко,
потри себе темечко,
а как станет горячо,
трижды плюнь через плечо.
А вот ещё лечение:
ну просто приключение.
После клизмы рвотное –
отвратное и тошнотное.
Потом полоскание
и, наконец, кровопускание.
Лечили так Людовика
До семьдесят седьмого годика.
Никаких таблеток,
натуральный метод.
Да заболел снова
зараженьем крови.
Вовремя не занялся
пораненным пальцем.
Смесью из сморчков,
соловьиных язычков,
из сушенных червячков,
с селезёнкою бычков
лечили его
Дюкен и Фаго –
придворные врачи.
Лечи – не лечи…
Лечили как могли,
да не уберегли!
В 1715-ом
уже яснее ясного,
понял весь французский двор,
что Людовик их помёр!..
Правда, Kорифей
пережил всех детей,
а заодно и внуков.
Вот какая штука !
Настроение сразу на ноль,
Король, адьё,
Да здравствует король!
Да пускай себе здравствует,
над всеми время властвует.
Так вот Луи 15-й
был не братом и не сыном,
а уж правнуком родимым
и наследником единым….
А в начале 18 века
принимал Версаль большого человека.
Человек был царь,
так президентов звали встарь.
Пётр Первый персоной собственной,
с половиной двора
и половиной родственников.
По правде говоря,
не ждали царя.
Объявлял уж Государь,
Мол, поеду в Версаль,
И пел эту песню
вот уже лет десять.
Но лишь после конца
Людовика-Солнца
сподобился Царь
удивить Версаль …
Переполох во дворце,
а уж Пётр на крыльце.
Переодевают штаны,
а Царю хоть бы хны.
Мадамы все попрятались в покои,
Думали, оставят их в покое.
Только как Царю на месте усидеть,
так хотел на фавориток поглядеть…
Заходит он
к Мадам де Ментенон.
А та вот те раз,
под одеяло забралась!
Посмотрел Царь на особу известную
и решил, что ничего интересного.
Подкатил с опаской
герцог Орлеанский,
поговорил с Царём
понял что умён….
И вот королевский приём !
Bсе регалии при ём,
собрался столичный свет,
а Людовику семь лет.
Все рты раскрыли только,
а Пётр взглянул на Людовика.
Взял за руки и поднял на руки,
да подмигивал пажу,
мол, всю Францию держу!
* * *
Я вам вот что скажу:
Был бы я поэтом,
вдохновился бы Марией-Антуанеттой !
Вот была фигура,
и красавица, и не дура.
А какая огородница!
Две в одной –
и королева, и работница.
Говорит: «Я так хочу!»
и завела себе бахчу.
Под Артишоки, да спаржу
ажно цельную межу.
Все она,
всё сама-одна,
Будто бы она
больше всех голодна.
Хотя в голодные годы
Её огороды
да теплицы, да ферма
кормили всех долгое время!
Но бездонный Версаль
все засосал.
Конечно, слухи,
как злые старухи,
все время стучали
в ворота Версаля.
Но королеву интересовали
лишь огурцы да батерфляи..
И вот, заложница судьбы,
без суеты и без борьбы
уже идет на эшафот,
на плаху голову кладёт….
Бедная Антуанетта!
Эх был бы я поэтом!
* * *
Это — клавесин,
Он такой один.
Голос романтичный
и внешне симпатичный.
С четырнадцатого века по восемнадцатый
клавесину никто не препятствовал.
И он развивался,
так сказать, в ритме танца.
По всей Европе
его брали в работу.
Во Франции монаршей
Рукерсы да Бланши.
И английские люди
Бредвуды и Чуди.
1789-й — внимание, ребята!
Из гальских болот
рождается народ!
Счастье иль беда?
Революция — как в огонь вода!
Удел клавесина предрешен.
главный виновник – Oн.
И то верно, не дребежжи,
когда ссорятся вожди.
Сложный инструмент
рассмотрим тет-а-тет.
Главное отличие
не в обличии,
а в принципе звука,
вот какая штука.
Форте-пианы, оне…
бьют по струне.
Клавесин к струне липнет,
за струну щиплет.
Потому и звук такой,
как по клетке кочергой.
Нету клавесина –
Вот и вся причина,
Что пропал, пропал Версаль,
сердце Франции. А жаль!
Париж, 2011 год
Сетевое издание
RSS Лента